Перебегаю одну улицу за другой. На одной из них по мне с левой стороны ударила очередь из автомата. Пули ее, просвистев мимо меня и не задев, заставили быть более осторожным. Забежав в один из дворов добротного дома, я увидел там молодую женщину, которая меня спросила:
— Вы ранены?
— Да. Как видите сами. Дайте, пожалуйста, напиться.
Пока я жадно пил воду, женщина, с горьким сожалением наблюдая за мной, спросила:
— Вы, кажется, парашютист? А ваши все уже уехали на автомашинах. Вы бы сняли свой значок парашютиста и треугольнички сержанта, а то, если вас возьмут немцы в плен, вам несдобровать.
Послушав совета этой женщины, я снял со своей гимнастерки все знаки и парашютный значок.
«Что же мне теперь делать?» — спросил я сам себя. Добежав до северного края этой станицы, я увидел очень густой кустарник, в который решил заползти и переждать там до темноты. Когда я заполз в него и лег на землю, то почувствовал страшную слабость и обнаружил на левом боку, ниже пояса, большую кровоточащую рану. Сняв с себя нательную рубашку и разорвав, я кое-как перевязал и ее.
«Да, — решил я, — больше мне здесь лежать нельзя. Нужно догонять своих, иначе мне будет «капут». Эх, если бы теперь был со мной мой друг, Яков Калиныч. Где-то он теперь? Жив ли ты, Калиныч?»
Я выбрался из кустарника и с трудом захромал к западному краю станицы. А севернее ее я увидел то кукурузное поле, по которому мы накануне подъезжали на машинах. По окраине станицы шла проселочная дорога, отделявшая край поля от самой станицы. Осторожно выглянув из кустов, я увидел, как по этой дороге ходит немецкий солдат. Это был, видимо, их дозорный. У меня не было оружия, поэтому я не смог снять этого дозорного, мешающего мне в моем дальнейшем отходе от станицы. Да если бы и было у меня оружие, то в моем положении я не должен был себя обнаруживать. Поэтому, обождав, когда немецкий солдат пойдет по дороге в сторону от меня и повернется ко мне спиной, я собрал весь остаток моих сил и быстро перебежал через дорогу, скрываясь в густой кукурузе.
По кукурузному полю было протоптано множество пешеходных дорожек. Это, видимо, были следы наших солдат, которые их проложили во время отступления.
Когда я уже удалился от станицы по этому полю километра на два, то услышал, как взревели немецкие танки и двинулись атакой на станицу. Застрочили автоматы и пулеметы. Но в кого же они стреляли? Ведь там, в станице, наших солдат уже не было. Через некоторое время стрельба закончилась. Стало совсем тихо. Я очень боялся, что, заняв станицу, немецкие солдаты и танки двинутся вслед за мной и мне тогда уже не уйти.