— Знаешь что, я сам из Армавира. Это недалеко. Пойдем с нами в Армавир. Там у меня есть знакомые врачи, мы тебя запросто вылечим, и ты будешь снова героем.
Эти теплые слова необыкновенно воодушевили меня, появилась надежда на возможность выздоровления. Я с большой благодарностью принял их предложение, полностью положившись на моих новых друзей. И тут же поспешил за своим вещевым мешком, который у меня находился в яме. Из мешка я выложил все письма от моих родных и комсомольский билет. Все это я завязал в папку, которая оказалась у меня в мешке, и закопал в землю около ямы. Товарищи уже поджидали меня. Я сердечно поблагодарил хозяйку, распрощался с ней, и мы тронулись на восток, в сторону Армавира.
Мы шли с моими новыми друзьями по дороге, на которой не было ни единой души. Теперь мне было идти намного труднее, чем в тот день, когда я был ранен. Но я мужественно шагал, опираясь на плечи моих новых друзей. Мы вышли на проселочную дорогу, которая протянулась вдоль Армавирской железной дороги. В пути мы более подробно познакомились друг с другом. Несмотря на незавидное положение, в котором мы находились сейчас, один из моих друзей оказался большим весельчаком и неутомимым собеседником. Он нам рассказал о своей жизни, стараясь отвлечь меня от тех болевых ощущений, которые я испытывал. В какой-то степени это ему удавалось.
Пройдя с километр от хутора, мы вышли на большак, по которому непрерывным потоком двигались немецкие автомашины с военной техникой и солдатами. Все они двигались туда, куда шли и мы, то есть на Армавир. Вначале мы очень боязливо шагали слева по тропинке, идущей параллельно большаку, все время озираясь на немецких солдат. Но немцы не обращали никакого внимания на нас, а когда какой-либо из немцев смотрел в нашу сторону, то один из наших товарищей снимал свою кепку и кланялся немецким солдатам, приговаривая при этом вполголоса: «Чтобы вам подохнуть, фашистские гады», — изображая при этом на своем лице подобострастную улыбку.
С нами поравнялась одна из немецких грузовых машин. Солдат, сидящий за рулем этой машины, увидев нас, громко крикнул:
— До матки пошель? Давай! Давай, пошель до матки!
Наш друг, в ответ на слова немецкого солдата, громко крикнул:
— Я! Я! Пан! Пошел нах хаузе!
Автомашины шли большой колонной, очень медленно, поэтому солдат еще успел нам помахать рукой. «Да, — подумал я, — и среди немцев есть, видимо, хорошие люди». Эта встреча с немецким солдатом как-то успокоила нас, и мы уже без опаски продолжали свой путь.
Мои товарищи устали идти со мной, так как я почти висел у них на руках. Шли мы очень медленно, часто останавливаясь по моей просьбе. Нога моя невыносимо болела. На одной из таких остановок один из моих товарищей сказал: