Господи, иногда Ты становишься для меня лекарством, наркотиком, алкоголем, успокойтельным средством, необходимым, чтобы забыться, уйти от повседневных забот, воспарить из этого сумасшедшего мира в мир невидимый. Большую часть времени я верю, что Твой вышний мир действительно существует, как существует материальный мир с кислородом, травой и водой. Но как сделать наоборот — чтобы Ты вошел в застывшее однообразие моей повседневной жизни, в мое повседневное «я», и преобразил их?
Конечно, прогресс имеется. Я Тебя почитаю, причем не со страхом, а с благоговением. Я дивлюсь Твоей милости, и это чувство во мне даже сильнее, чем благоговение перед Твоей святостью. Это сделала вера в Иисуса Христа: Благодаря Твоему Сыну, я научился не бояться Тебя и теперь не жмусь в угол, ощутив Твое присутствие. Благодаря Христу, Ты стал мне понятнее, я осознал, что Тебя можно любить. Но я напоминаю себе, что и Ты, благодаря Иисусу, тоже любишь и принимаешь меня. Мне самому такое и в голову не пришло бы — Бог меня любит! — но так сказано в Писании, и я верю, Господи. Хотя и с трудом…
Так как же мне жить, чтобы было видно, что Ты жив? Как клеточкам моего тела — тем самым, которые потеют, мочатся, впадают в депрессию и сминаются ночью в кровати — нести величие Божие, да еще нести так, чтобы заметили другие? Как мне возлюбить хотя бы одного человека той любовью, которую принес на землю Ты?
Иногда я переношусь в Твой мир… А еще я люблю Тебя. А еще я научился более–менее справляться с земной жизнью. Но как соединить земное и небесное? Вот, наверное, о чем я и молюсь: хочу верить в возможность перемены. Изнутри я меняюсь мало. Перемена часто выглядит «адаптацией к окружающей среде», как говорят ученые. Но я хочу позволить Тебе изменить самую суть, самую природу мою, чтобы я уподобился Тебе. Возможно ли это вообще?
Как ни странно, легче верить в невозможное (скажем, в то, что воды Красного моря расступились, или в Воскресение Христово), чем в, казалось бы, гораздо более реальное (хотя и почти незаметное, медленное, постепенное) проникновение Твоей жизни в людей — таких как я, Джэнет, Дейв, Мэри, Брюс, Керри, Дженис и Пол. Помоги мне верить в возможное, Господи!»
Помнится, когда я зачитал письмо перед группой, мой друг Пол был шокирован. Ему показалось, что дистанция между мной и Богом слишком велика: Бог был запредельно далеким, а отношения с Ним чуть ли не гипотетическими. Пол–то ощущал глубокую близость с Богом! Вспоминая реакцию моего друга, хочу остановиться и задуматься: а есть ли у меня право писать книгу о личных отношениях с Богом? Как–то издатель попросил меня сделать одну из моих книг более «пастырской», и мне пришлось отказаться. Я не священник, а всего лишь исполненный сомнениями паломник. Все, что я могу предложить, это точка зрения паломника, человека, который, по словам писателя и богослова Фредерика Бюхнера, «находится в пути, и, хоть и необязательно продвинулся далеко, но имеет некое туманное и незрелое представление о том, Кого надо благодарить».