— Почему? — вроде бы непритворно удивилась начальница.
— Ну как же? — в свою очередь удивился Моршанцев. — Подхалимы же так себя ведут.
— А вы не такой?
— А разве я давал повод заподозрить меня в подхалимаже? — вопросом на вопрос отвечать не очень-то вежливо, но иногда приходится.
— Нет, — покачала головой Ирина Николаевна. — Но вы же первый заговорили о подхалимаже, вот я и развила тему. Ладно, давайте замнем, не будем портить вечер. Мне с вами тоже интересно, во всяком случае — не скучно. Если бы вы еще не держались так скованно…
— Я?
— Да, вы. Ну если не скованно, то напряженно. Я же чувствую. Вы меня боитесь или вас просто смущает сам факт нашего общения вне стен института?
— Ну да, — признался Моршанцев. — Немного непривычно.
— Почему? Мы же знакомы не первый день?
— Знакомы мы достаточно давно, но мы же общались чисто по работе, а не вот так. Это немного непривычно. И… — Моршанцев поколебался секунд десять, но все же договорил: — И вы, Ирина, вне стен института другая.
— Лучше или хуже?
— Просто другая.
— Я вас совсем замучила, — Ирина Николаевна улыбнулась, и в улыбке ее, как и в изменившемся выражении лица, Моршанцеву почудилось что-то виноватое. — Есть у меня такая отвратительная, но в то же время очень полезная привычка во всем докапываться до корней, все препарировать… Скажите, Дима, вам не кажется, что приготовление пиццы они начинают с выращивания пшеницы? Сколько можно ждать?
— Кажется, мы уже дождались, — ответил Моршанцев, увидев официанта, спешащего к ним с подносом, на котором дымилась большая пицца, заказанная одна на двоих…
От галантного предложения проводить ее до дома Ирина Николаевна наотрез отказалась, заявив, что время еще совсем детское и живет она около метро.
Проснувшись утром в воскресенье, Моршанцев подумал о том, что вчерашний день прошел хорошо, и совсем не жалел о сорвавшейся встрече с приятелями.
В понедельник он получил от заведующей отделением хороший нагоняй за пропавшее из истории болезни описание проведенной пациенту эхокардиографии.[26] Описание пропало за выходные, когда Моршанцева не было в отделении, но виноватым, то есть крайним, всегда оказывается лечащий врач.
— Я почему-то сразу обратила внимание на то, что нет «эха», стоило мне только открыть историю! — выговаривала Ирина Николаевна в своем обычном резком стиле. — А первым должны были заметить это вы, Дмитрий Константинович!
Моршанцев по достоинству оценил то обстоятельство, что заведующая отделением не стала отчитывать его прямо в ординаторской, где, собственно, и обнаружилась пропажа, а пригласила в кабинет и высказала все с глазу на глаз.