— Клянусь, я сделаю все, чтобы ты, когда вырастешь, смог иметь самое большое стадо в Бразилии!
Малыш молча смотрел на отца мутноватыми младенческими глазками, но Энрико воспринимал его молчание как знак согласия и одобрения.
Имя у мальчика было — Бруну. В честь дяди, брата Джованны. А фамилию он получил двойную — Бердинацци-Медзенга.
Между тем от старшего Бруну Бердинацци давно уже не было никаких вестей. Джузеппе ходил поникший, а Мариета, предчувствуя самое худшее, лила слезы втихомолку, чтобы не огорчать мужа, который и без того страдал.
Материнское чутье не обмануло Мариету: на митинге, посвященном победе над фашистской коалицией, бравый офицер назвал в числе погибших героев и лейтенанта Бруну Бердинацци. А затем торжественно вручил несчастному Джузеппе медаль, которой посмертно удостоили его сына.
— Зачем мне эта медаль? Верните мне сына, — пробормотал в ответ Джузеппе и молча побрел домой.
С того дня он стал неузнаваем: часами мог просиживать за столом, тупо уставившись на злосчастную медаль, перестал есть, лишился сна, потерял всякий интерес к тому, что прежде было его главной заботой, — к кофейным плантациям.
Обеспокоенная Мариета обратилась за помощью к доктору, но тот ничем не смог помочь бедняге, лишь посоветовал положиться на время, которое, как известно, лечит.
Однако и время оказалось бессильным перед горем Джузеппе Бердинацци. Он продолжал убиваться по Бруну, вызывая болезненную ревность у Жеремиаса и Джакомо. Зато они теперь были полновластными хозяевами на плантациях и постепенно стали пренебрегать советами отца, которые он иногда, в минуты просветления, пытался им давать.
Вскоре, однако, стало очевидным, что рассудок Джузеппе окончательно помутился.
Произошло это неожиданно. К тому вымени Джузеппе вроде бы даже поправился: к нему вернулся аппетит, он спокойно спал по ночам и начал улыбаться, глядя на сочную зелень кофейных деревьев. Но однажды он вдруг радостно вскрикнул, словно осененный счастливой идеей, и, быстро метнувшись в дом, вынес оттуда медаль, которую стал закапывать в землю.
— Что ты делаешь? — перепугалась Мариета.
— Не волнуйся, — обнял ее Джузеппе, улыбаясь как дитя. — Теперь все будет хорошо. Из нее прорастет новый Бруну, и у нас опять будет наш любимый сын, наш первенец!
Затем он каждый день ходил к тому месту, где закопал медаль, и ждал, когда из земли покажутся ростки.
Но дни шли за днями, месяцы за месяцами, и в какой-то момент Джузеппе наконец осознал своим поврежденным рассудком, что воскресить Бруну из мертвых или возродить его заново он уже не сможет никогда.