– Еще не получилось, – признался тот и, переводя разговор на другую тему, похвалил его: – А ты ничего стреляешь!
– А ты?
– Неплохо, – скромно потупившись, ответил тот. – А вот Маринка шмаляет – будь здоров! – И объяснил: – Сестренка двоюродная! Дяди Олега младшая дочка! Она биатлоном занималась и могла бы многого достичь, да вот бросить пришлось.
– Травма? – сочувственно спросил Володя.
– Ага! Что-то вроде! Арбузную косточку проглотила! И вырос у нее в животе арбуз!
– Извини.
– Она же девчонка домашняя! Кроме школы и спорта, ничего не видела! Вот на сборах все это и случилось – ей тогда едва семнадцать исполнилось, – вздохнул Костя. – Был у них там один красаве́ц! Трахал все, что движется! А она втюрилась в него, как дурочка! Вот он ее и оприходовал! Она беременность от всех скрывала – стеснялась, да и боялась, что до соревнований не допустят. Отстрелялась-то она тогда нормально, а вот гонку завалила. Да какая ей гонка, если у нее токсикоз был такой, что она и есть-то ничего не могла! Вот тогда и открылось все это. Взял дядька этого красавца за жабры, и зарегистрировали их, чтобы у ребенка в графе «отец» прочерка не было. Квартиру им сделал. Так эта сволота сначала потихоньку мотался, а потом уже и стесняться перестал. Если мужик по природе своей кобель, то это пожизненно. Приходил домой, а от него то духами чужими разит, то трусы в губной помаде. А уж что он на сборах и соревнованиях вытворял, только он знает. Маринка два года терпела, никому ничего не говорила, не жаловалась, вот он и решил, что ему все позволено. А потом, когда он ее ударил, не выдержала. К дядьке не пошла – знала, что он эту гниду просто убьет. Мне все рассказала – я же что ее, что Надюшку с детства защищал.
– Это сестра ее?
– Ну да, старшая. За военного замуж вышла, вот и кочует с ним теперь по гарнизонам. Две девчонки у нее – жаль, что редко они к нам приезжают, только в отпуск.
– И что же ты с этой сволочью сделал?
– Я тогда Маринку с дочкой у своей матери оставил, ключи у нее забрал и к ним поехал. Вещички этого гада собрал, дождался, когда он вернется, и поговорил с ним по-мужски.
– Он живой? – усмехнулся Никитин.
– Не поверишь! Я его даже пальцем не тронул! Просто внятно объяснил, чтобы сваливал он из квартиры, а после развода – из города, потому что, если я его еще раз увижу, ноги-руки переломаю так, что он потом даже учителем физкультуры никуда не устроится. А уж морду его смазливую так «под хохлому распишу», что в его сторону даже кривая, косая, горбатая и хромая плюнуть не захочет.
– Поверил?