Это все, что мне удалось узнать.
Время было позднее, я не стал задерживаться, испросив разрешения навестить Моритцев в ближайшее время, чтобы договориться о взаимном изучении русского языка и мекленбургского диалекта. Учитель отнесся к этому сдержанно, но сказал, что это было бы полезно Инге. Сам он уходил в сторону, передавая меня дочери. Я рассчитывал на него, однако и такой вариант меня устраивал. После того, что я услышал от старого Моритца, предпочтительнее было остановиться на Инге.
Мы с нею встречались поначалу довольно часто и начинали с языка и литературы, а потом уже переходили на интересующие нас темы. У меня был на уме ее дядя Карл, у нее проявлялась все большая заинтересованность мною. Надо было разобраться в ее намерениях, не связана ли она со спецслужбами, не опередила ли нас западногерманская разведка — БНД. Ее увлечение в общем‑то не мешало, а даже способствовало поддержанию с нею контакта, который в перспективе должен был перейти в деловой, нужный нашей разведке. Создавалось довольно щекотливое положение — я не должен был ее от себя отталкивать, но и держать на определенном расстоянии, не допускать ее признания в любви. «Дядя Карл, дядя Карл, — повторял я про себя, — как до тебя добраться?» В голове возникали различные варианты, но тут же отвергались, как сырые, не до конца продуманные. Мне нужно было самому с ним встретиться, посмотреть на него, убедиться в том, что о нем рассказывали, выяснить его возможности добывать разведывательную информацию в ведомстве, где он работал.
В порыве откровенности, когда зашел разговор об эсэсовцах, Инга рассказала, что племянник отца служил в эс–эс, но на Запад не убежал, работает в какой‑то строи–тельной организации города, иногда заходит к ним. Упоминание Ингой племянника–эсэсовца я расценил как сложившиеся между нами доверительные отношения.
— Я могу вас познакомить с ним. Хотите?
— Хочу. — Как же можно отказаться побеседовать с эсэсовцем? — Только скажите, почему он остался в ГДР?
— Его мать, уже старая, ни за что не хочет расставаться со своею виллой. А он единственный сын, наследник.
— Женат?
— Да. Двое детей.
Эсэсовец всплыл неожиданно. Мне хотелось послушать его, но потом я стал опасаться, как бы он не помешал мне, не расстроил наших отношений с Ингой. Я просил ее не рассказывать о наших встречах. Она обещала. Каждый раз прохаживаясь по парку, я стремился не давать ей повод к надеждам на меня. Ее лицо почему‑то всегда было красное, может быть от волнения, и какое‑то жирное от крема и пудры и это удерживало меня от комплиментов, которых она от меня ждала.