— Спасибо.
— Самолет уже приземлился в Турции. Западные голоса передают, что угонщики —- немцы, просят политического убежища. Ранен бортрадист, стюардесса и один пассажир. Фамилии пока не называют. Свяжись с Симферополем, они по корешкам билетов сообщат тебе фамилии. Установи и доложи.
К этому времени у дежурного по Управлению уже были фамилии преступников. Симферопольцы действовали оперативно, чтобы откреститься от угонщиков, но ведь они садились у них и поэтому им предстояло еще объяснить, почему они пропустили на борт пассажиров с оружием или взрывчаткой, где была их служба досмотра и многое другое.
Дежурный доложил, что по данным адресного стола эти немцы недавно приехали из Казахстана, проживали в райцентре, поселке нефтяников вместе с родителями.
Я тут же сообщил эти сведения звонившему мне генералу.
— Ты доложи заму Председателя. Он у себя в кабинете.
— Доложу как только соберу дополнительную информацию, кто они такие. Выезжаю в поселок со следователем.
. — Ну смотри…
Я знал тягучий характер зама, представлял себе разговор с ним, его вопросы, на которые ответов пока у меня не было. Знал, что последуют упреки — почему допустили?
Позвонил домой, чтобы меня не ждали, извинился перед гостями, просил начинать без меня, обещал не задерживаться.
В поселке нефтяников, где давно уже закончился праздничный митинг на площади у памятника В. И. Ленину, на улицах ни души. Все сидели за праздничными столами, у кого что было, но непременно с водкой, как повелось на Руси.
В тресте нефтяников никого, кроме сторожа, не было. От него я позвонил на квартиру управляющему, извинился за вынужденное беспокойство в такой день.
— Не стоит извиняться. Я понимаю — служба. Может, вы зайдете ко мне и мы разрешим все вопросы?
Неудобно было дома уединяться от домашних для разговора о случившемся, портить людям праздничное настроение. Подумал, что, видимо, управляющему не хотелось идти в трест и поэтому поехал к нему на квартиру.
— Геннадий Иванович Гришанов, — представился мне управляющий трестом, одетый по–праздничному, в белой рубашке, при галстуке, приветливо пригласив меня за стол. Я еще раз извинился, а он тут же вышел на кухню, вернулся с бутылкой коньяка, тарелками, вилками и ножами.
— Геннадий Иванович, мне право неудобно перед вами. Я по неотложному делу, на несколько минут.
— Дела обождут. Как говорят: работа не волк, в лес не убежит.
Его открытое красивое лицо мужчины уже за пятьдесят, с поседевшими висками, как‑то располагало к себе своим спокойствием, я не посмел суетиться, ждал, пока он сядет за стол и мы начнем беседу.