— Найденов, — объявил командир, как только я замер перед ним. — Я решил поставить старшим группы подрывников Сердюка. Возражения есть?
— Возражений нет, товарищ майор. — Конечно, было немного обидно, но спорить с командиром я не решался. — Сержант Сердюк гораздо опытнее меня, и я полностью согласен с вашим решением.
— Вот и хорошо. — Казалось, в голосе майора прозвучало облегчение. — Ты назначаешься его заместителем. Вопросы?
— А как со вторым подрывником? С тем, который ранен? Он ведь тоже опытнее меня.
— С ним нехорошо получилось, — снова скис майор. — Пуля кость задела. Так что, по крайней мере пока, марша он не выдержит. И потому на задания ходить не сможет. Я решил, как поправится, поручить ему обучение бойцов подрывному делу. Еще вопросы?
— Вопросов нет, — отрапортовал я.
— Отдыхай! — махнул рукой майор.
Не знаю, как описать свои чувства после таких кадровых перестановок. С одной стороны, было немножко обидно. А как же – видный бугор, не какой-то рядовой боец, а командир взвода! И вдруг – просто заместитель командира. Но ведь майор полностью прав! Коля действительно намного опытнее. И по званию старше. С чего это мне руководить им?
Решив не заморачиваться, я принялся размышлять, как мне провести свободное время. Спать не хотелось совсем. Есть вроде бы тоже не хотелось. Общаться с кем-то и с десяток раз повторять подробности выхода – пусть этим кто-то другой занимается. Я присел под деревом в отдалении от основной массы бойцов и принялся набивать трубку остатками табака, который дал мне Митрофаныч. Достал трофейную зажигалку и долго мучился с ней, пока не понял, что бензин закончился. Эх, где ты, мой «крикет»? Кстати, о «крикете». Пока есть время, которое надо как-то убить, почему бы не подумать о том, как я могу помочь предкам, в окружении которых неожиданно оказался. Я ведь как-никак из будущего! Еще в первом партизанском отряде, разбитом при форсировании Горыни, мне в голову уже приходили подобные мысли. Но тогда я так ничего и не решил. Все равно поделиться своими соображениями с командованием не получилось. А после стало как-то не до этого.
Итак, на чем я тогда остановился? Основной темой моих прошлых размышлений были методы террористов будущего. Кстати, интересно – если б Германия победила, нас, партизан, тоже объявили бы террористами? Чем мы принципиально отличаемся от тех, кого пресса будущего поливает грязью? Нет, мы, конечно, не убиваем мирное население. Хотя если случайно, например – у того моста, который только что взорвали, оказался проездом какой-то местный крестьянин, то он, конечно, пострадал бы. Но в остальном? Немцы, насколько я помню, прямо называли партизан бандитами. Так что, если б они победили – в народной памяти мы бы так и остались бандитами и террористами? Критерий – победа или поражение? Если победил – значит, партизан, а проиграл – террорист? Я отогнал от себя эти мысли. Пусть политики занимаются такими рассуждениями, а мне надо делать свою работу – сделать все, чтобы мы победили. Ход мыслей восстанавливался с трудом. С момента, когда я размышлял о том, как мои знания из будущего могут помочь в войне, прошло слишком много времени и произошло слишком много событий. Террористы… Шахиды всякие… Ладно. Начну-ка я с самого начала. Все равно тогда ничего полезного придумать не удалось. Может, сейчас получится?