В синих глазах Алекса вспыхнули озорные искорки.
— Мы можем не покидать это здание.
Его руки были сильными и горячими. От его обольстительной улыбки у Гвен сильнее забилось сердце.
— Алекс, но это же…
— Пойдем, — перебил он ее и, повернувшись к двери, шепнул ей на ухо: — Давайте немного пошалим, мисс Модсли.
Они выбрались из бального зала и оказались в коридоре, по которому, заблудившись, недавно бродила Гвен. Она знала, куда им идти, и шла впереди Алекса. Он ни на шаг не отставал от нее. Время от времени Алекс останавливал Гвен, чтобы поцеловать или куснуть ее мочку уха. Встречавшиеся им по дороге любопытные гости в масках немного смущали Гвен, однако непоколебимая уверенность и самообладание Алекса рассеивали все ее сомнения.
Гвен остановилась у задернутой портьеры из грубой ткани, за которой, как она знала, находилась кладовка для хранения столового белья. Ее дверь была открыта.
— Этот чулан подойдет? — повернувшись к Алексу, спросила она.
Он обнял ее, припал к ее губам и втолкнул в кладовку. Они давно не целовались так страстно и неистово. После Милана у них почти не было возможности уединиться и насладиться друг другом. Алекс ласкал ее, прижав спиной к стене в тесном темном помещении. Гвен гладила его по щеке, которая тогда, в Милане, была колючей, поросшей щетиной, а теперь — гладкой, чисто выбритой. Рука Алекса легла на грудь Гвен и стала мять ее. Он припал губами к основанию ее шеи, там, где над воротом платья трепетали тонкие кружева. Гвен хотела, чтобы Алекс оставил на ее теле свою метку, выжег на ней свое клеймо. Если бы они были детьми, она предложила бы сделать порез на шеях и смешать кровь в знак единения. Ей хотелось вступить с Алексом в более крепкий и прочный союз, чем законный брак. Ей было мало носить его имя, Гвен мечтала о том, чтобы любой прохожий на улице при одном только взгляде на нее понимал, что она целиком и безраздельно принадлежит Алексу Рамзи.
Через тонкую ткань платья Гвен чувствовала тепло его рук, ощущала прикосновения пальцев и ногтей к своим нежным соскам. Ей казалось, будто они стоят в темноте совершенно голые, наслаждаясь прикосновением плоти к плоти, вжимаясь друг в друга, сливаясь в единое целое. «Я хочу быть его женщиной», — думала Гвен.
Алекс припал губами к ее соску через тонкую ткань и стал посасывать его. Гвен бросило в жар, и она ощутила ломоту и покалывание внизу живота. Ее руки беспокойно, в нетерпении, скользили по его широкой спине. Обезумев от страсти, Гвен была готова отдаться Алексу прямо здесь, несмотря на то что в любую минуту в кладовку мог заглянуть слуга.