Гвен рассмеялась. Действительно, женихов привлекало в ней только богатство. Гвен давно уже убедилась в этом. Эльма не замечала, какая горькая ирония содержится в ее словах.
— Я все еще остаюсь при своем мнении относительно женихов и замужества, Эльма. Я не хочу снова погружаться в эту карусель ухаживаний и сватовства, надежд и разочарований. Мне хочется еще какое-то время побыть здесь во Франции.
Эльма надула губы. При этом вокруг ее губ и в уголках глаз собрались морщинки, которые она так ненавидела и всячески пыталась скрыть.
— Гвен, будьте благоразумны. После того, что произошло сегодня ночью, я не могу позволить вам оставаться здесь.
— Да, я вас понимаю, — промолвила Гвен и, поднеся чашку к носу, вдохнула приятный запах чая со сливками.
Аромат бергамота всегда напоминал ей об отце, который так пристрастился к чаю с этой добавкой, что вся его одежда пропахла ею. В молодости он вынужден был пить третьесортный китайский чай, который к тому же сильно разбавляли водой из экономии. Поэтому отец Гвен заявлял, что, только сколотив состояние и имея возможность жить в роскоши, он открыл для себя настоящий вкус чая. «Какой чудесный напиток! — говорил он. — Ни один химик не сможет изобрести искусственную замену настоящего чая».
Вздохнув, Гвен поставила чашку на стол.
— Вам, Эльма, нет необходимости оставаться со мной. Я уже взрослая и вполне обойдусь без опеки.
Глаза Эльмы стали круглыми от изумления.
— О Господи… Не хотите ли вы сказать, что собираетесь остаться одна в Париже?
— А что здесь такого? Я видела женщин моего возраста, которые разгуливали по здешним улицам одни, без сопровождающих, — сказала Гвен и замолчала, пораженная мыслью о том, что при всем своем богатстве она не чувствовала себя независимой. — Я видела, как эти женщины пили напитки, стоя у киосков на вокзале. Они не стеснялись покупать даже бренди! Причем многие из них были хорошо одеты и выглядели респектабельными.
Эльма смотрела на нее с таким ужасом и недоумением, словно у Гвен выросли на лбу рога.
— Но ведь эти женщины работают машинистками или служат в почтовых офисах, Гвен! Вы не должны сравнивать себя с ними.
— Я и не сравниваю. Но то, что они работают, не делает их менее респектабельными. Эти женщины не хуже и не лучше моей матери, которая тоже работала до замужества.
Эльма, раскрыв рот от изумления, сокрушенно покачала головой:
— Ваша мать хотела для вас лучшей доли, чем судьба почтовой служащей или машинистки.
Гвен потупила взор и стала разглядывать свою чашку с чаем.
— Но она не хотела, чтобы я выходила замуж без любви.