, чудилось, горело у нее на лбу. О, конечно, маменька вышла замуж за Павла Николаевича Креницына, который немедленно усыновил Варю и ее сестру Олю, однако в пансионе все знали, что Креницын – только лишь ее отчим, а отца у нее нет, мать родила ее невенчанная. Были в пансионе очень милые барышни, которые любили Варю Асенкову за ее веселый нрав и доброту, однако другие – их было больше – словно боялись запачкаться, разговаривая с ней. Она накрепко усвоила, что таким, как она, нет никакой надежды найти хорошего жениха (это было главной задачей для пансионерок в будущем, причем слово «хороший» означало богатый, благородного происхождения… красота, молодость, доброта шли в списке непременных качеств по нисходящей), а такие, как она, существуют только для того, чтобы мужчины предавались с ними «неприличным делишкам», разбивая сердца «приличным женщинам», своим женам. Три года, которые Варя провела в пансионе, стали для нее мучительными, и она почти обрадовалась, когда Александра Егоровна однажды задержала плату за обучение. Денежные дела в то время шли в семье плохо, у отчима пали от непонятной хвори все лошади в его конюшне, срочно пришлось покупать других, чтобы дирекция театров не переметнулась с подрядом к другим держателям «зеленых карет»…
– Вам с папенькой не по карману держать меня в пансионе? – впрямую спросила Варя у матери.
Александра Егоровна расплакалась. Ей было стыдно перед дочерью… Мало того, что enfant naturel, так еще и за обучение не заплачено. А ну как начальница пансиона не смилосердится да выгонит Вареньку? А вот Наденьку Самойлову мать тоже отдала в пансион и забирать не собирается! Бедная девочка, ну за что ей столько огорчений?!
Однако, утерев слезы, Александра Егоровна, к своему изумлению, не заметила на Варином лице даже единственной приметы этих огорчений. Напротив – дочка улыбалась!
– Маменька, не томите себя, не плачьте, – сказала она почти весело. – Я довольно выучилась манерам, а благородной девицей мне все равно не стать. И хоть актрисы из меня не выйдет, все же театр – это единственное место, где я могу заработать на жизнь. Нет, на сцену меня не тянет… Лучше в портнихи пойти или в куаферши, в гримерши. А что? Кто сказал, что этим только мужчины могут заниматься? Я выучусь. Зачем вам кому-то платить за услуги? Вам я за так все делать стану, а другие будут мне за шитье нарядов, за помощь платить. Не хочу я на вашей шее сидеть.
Александра Егоровна зарыдала еще пуще – оттого, что вновь они с Варей пришли на тот самый путь, на который уже отправлял ее мудрый человек, князь Гагарин. Снова больно ужалило самолюбие: Наденька Самойлова станет на сцене выставляться, а Варенька будет для нее платья шить?!