– Вильма? – прошептал Пит, когда она повернулась к нему своим широким плоским лицом. Ему не понравилось выражение на этом лице, освещенном с крыльца, – яркие белые полосы света, перемежающиеся с глубокими черными впадинами теней. Не понравился ему и невидящий взгляд жены. – Милая? Как ты себя чувствуешь?
Она прошагала мимо, как будто его не было рядом. Пит поспешил следом и увидел, как она направилась прямиком к… телефону.
– 4 -
Нетти сидела в своей гостиной с Налетчиком у ног и новым абажуром цветного стекла на коленях, когда зазвонил телефон. Было двадцать минут восьмого. Она вскочила, схватив абажур, и со страхом и подозрением посмотрела на телефонный аппарат. У нее возникла мысль – совершенно необоснованная, конечно, – что звонит кто-нибудь из Высокого Начальства, чтобы сказать, что абажур необходимо вернуть, что он принадлежит другому человеку, что такая прекрасная вещь просто не может оставаться в маленькой коллекции Нетти и что она полная дура, если даже на миг предположила, будто такое счастье возможно.
Налетчик мельком взглянул на нее, как будто спрашивая, собирается она подходить к телефону или нет, а потом снова опустил морду на лапы.
Нетти аккуратно поставила абажур и подняла трубку. Наверняка все гораздо проще: звонит Полли и попросит, чтобы Нетти завтра утром, по дороге на работу, прихватила в Хемфиллз Маркет что-нибудь им всем перекусить во время обеденного перерыва.
– Алло, квартира Нетти Кобб, – уверенно произнесла она. Всю свою жизнь Нетти опасалась Высокого Начальства и считала наилучшим способом свой страх не выказывать – самой говорить начальственным тоном. Страх от этого никуда не девался, но зато оставался под контролем.
– Я знаю, что это ты натворила, чокнутая сука, – прорычал голос в трубке, и прозвучал так неожиданно и мерзко, как удар ножом в спину.
У Нетти перехватило дыхание; на лице застыло выражение ужаса, какое бывает у человека, оказавшегося в ловушке; сердце, затрепыхав, поползло к горлу. Налетчик снова вопросительно взглянул на хозяйку.
– Кто… кто…
– Ты, черт побери, прекрасно знаешь кто, – произнес голос и был абсолютно прав. Кому так разговаривать, как не Вильме Ержик, этой дьявольски страшной женщине?
– Он не лаял! – завопила Нетти так тоненько и визгливо, как может говорить человек, только что вдохнувший целый баллон гелия. – Он уже вырос и не лает больше! Он здесь сидит, прямо у моих ног.
– Хорошо развлеклась, вымазав грязью мои простыни, сволочь? – Вильма окончательно взбеленилась. Эта идиотка собирается притворяться будто речь снова пойдет о собаке.