— Честно говоря, могли быть и лучше.
— Понимаю.
— Так ты знаешь о Мелоди?
— Да. Пол рассказал мне.
«Пол рассказал мне» — три самых раздражающих слова в английском языке.
— Он сказал, что вас допрашивала полиция.
Я киваю, уже еле сдерживая негодование.
— Это так ужасно… Бедный Пол! — Она начинает приглаживать волосы, потом останавливается. — Ой, я имею в виду, не только для него ужасно… — Она умоляюще смотрит на меня, осознавая собственную глупость. — Я хотела сказать, он работал вместе с ней… Господи, давай отмотаем назад и начнем заново, хорошо?
Ее слова сопровождаются нервным смехом и взмахами рук. Она пытается объяснить все это еще и жестами, на случай, если я слишком тупая, чтобы понять.
— Что именно начнем? — Я складываю руки на груди, жалея, что пришла.
— Хочешь кофе? — Она направляется к безукоризненно чистым кухонным шкафам и достает блестящую кофеварку. — Не хочу, чтобы между нами остался осадок. Когда-то мы были подругами, и, надеюсь, будем ими снова. — Она опускает ситечко до щелчка и выразительно смотрит на меня.
Наверное, она шутит. Или жалеет меня? Господи, не дай ей узнать о моем муже и Мелоди!
— Не хочу показаться грубой, но жизнь слишком коротка, правда? Я знаю, что это Пол подговорил тебя пригласить меня. Но у тебя должно быть много друзей, ты не из тех, у кого проблемы с общением. Не понимаю, зачем ты так стараешься.
Она кивает и вынимает фильтр.
— А я понимаю, почему ты все представляешь в таком свете. Но — и я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла! — я все еще волнуюсь за Пола, даже несмотря на то, что он ушел от меня к тебе. Он занимал огромное место в моей жизни, и я все еще хочу, чтобы он был ее частью. И я хотела узнать, не смущает ли тебя это. — Она рисует пальцами в воздухе кавычки после слова «смущает». — И если таки смущает, то как мне быть.
Я смотрю на Элоиду в ее ультрамодном доме, солнечные лучи отражаются от сверкающих поверхностей и от ее еще более сияющих волос. Такое чувство, что я толстая, ужасная жаба. Моя нога наталкивается на твердый край ножки стола, что придает мне некоторую уверенность. Мне нравятся границы, понимание, где заканчивается одно и начинается другое. А Элоиде нравится все это смешивать: азиатские блюда фьюжн, свободные отношения, оставаться друзьями с бывшими любовниками и мужьями, называть родителей по именам, а не мамой и папой, занятия йогой на Ибице. Для меня это все как-то по-шведски; ее границы перемешаны, как краски в банке.
— Так что, кофе? Он бесподобен с корицей.
О нет!
— Лучше чай. Билдерс, пожалуйста.
— Конечно.