Попробуй связать вместе яблоко, символизирующее "овал" — круг, остров, а также яблоко, как продукт, не самый культивируемый в таких местах, где хорошо растут только ягоды, присовокупить еще древний библейский смысл яблока, как дара змея-искусителя и добавить божественную суть из кельтского "aball". Соединение между ними и дает сущность.
Смысл упирается все в тот же остров, и над ним облако. Так бывает, что только над частичками суши образуются облака, которые потом растаскиваются ветрами над водами. А из облака — рука с древнейшим по форме щитом, словно обороняя остров. Никакого сомнения, что рука — Божья.
Вот там и может быть погребен легендарный конунг Артур под кроной могучего дерева, которое являет собой всего лишь пробившийся в этом месте отросток Древа Жизни. И здесь же верный Экскалибур. Нельзя великому воину без меча своего.
Следующие слова паломника дали Стефану надежду, что не все потеряно, можно еще кое-что и обрести. Например, замечательный клинок. В отличие от людей, закончивших свой земной век, которым уготован вечный нерушимый покой, оружие, тем более обладающее необыкновенными свойствами, обязательно явит себя другому человеку. Только нужно оказаться в нужное время в нужном месте. Экскалибур ждет своего нового хозяина.
— Так где же это место, столь замечательное и древнее? — взволновался тогда Стефан.
— А пес его знает, — ответил паломник. — Может быть, оно и не замечательное вовсе. Но поискать, конечно, можно. Есть в ливонской земле древние места, где люди еще не полностью забыли свою историю. И гербы имеются там интересные. И деревья диковинные. Все там есть. Только людей мало.
— Это почему — мало?
— Ну как — почему? — вздохнул паломник. — Помирают, иногда истребляются. Или в слэйвины обращаются. Вон их, непомнящих своих корней, сколько развелось! Скоро придумают себе название, попы уже религией обложились. Сделаются народом, обрекутся святостью — и заживут!
После посещения Британских островов отправился Стефан в Ливонию. Путешествие было не самым приятным. Везде грязь и готовность воткнуть нож в спину. Стал он "немцем". И ехал к немцам, как говорили слэйвины. А немцы — это не люди.
Но до города со старинным "яблочным" гербом добрался, даже воеводе тамошнему представился, обозвавшись по привычке Дюком Степановичем. Власть смотрела на него без всякого доверия. Какого лешего он сюда приехал, если торговля не интересует, христианская вера, будь то Константинопольского толка, будь Батиханского, побоку? Не иначе шпион.
Стефан, как мог, попытался спрашивать народ о стародавних временах, но получить ответ всегда кто-то мешал. Или монашек, случаем приблудившийся рядом, все время мелко-мелко крестивший его руки. Или какой-нибудь добровольный помощник, причем всегда — слэйвин.