Помалкивающая Лана уже наметила свой стратегический план. Она замкнулась, слегка укрылась ресницами, явно отрешаясь от происходящего.
- Я подожду, когда Алексей принесет хоть чаю.
- Ну, а мы - без ничего. Ростик, что же вы?! Нагоняйте!
Он выпил, глянув поверх кромки бокала на своих дам. А ля Ротару явно пережимала, а ля Толкунова вела себя поточней. Да она и больше ему нравилась. И она наверняка догадалась уже, что больше нравится ему, чем подруга. А подруга гнала картину.
- Спик инглиш? Парле ву франсе? Шпрехин зи дойч? - затараторила она, похаживая по номеру, как по демонстрационной площадке, - бедро туда, бедро сюда, - незримые одежды на ней разлетались, и, что ни говори, фигура у нее была что надо.
А что тебе надо? Ничего тебе не надо. Так низко падать все же не следует, хотя ты все равно на дне и тебе все можно, все доступно из того, что там, на дне, обретается. Ты - свободен! Какой с тебя нынче спрос?!
- Господи! - сказал Знаменский, заулыбавшись, страшась обидеть эту языкознатицу хоть на волосок высокомерием. - Еще наговоримся на разных там языках, если пожелаете. - Но сейчас мне важно в родном попрактиковаться. Условились, сестрички? Давайте не будем спикать и парлекать. Я устал от этого всего. Верите?
Тут Лана сочла нужным молвить:
- Конечно, Ростислав Юрьевич. Это так понятно.
Но Лара не унималась:
- А я так хотела потренироваться в языках. Знаете, нужная штука в нашей профессии. Я даже беру уроки.
Она явно проигрывала по очкам. Знаменский глянул на Лану. Та снова загородилась ресницами, отрешилась. Сигнальщик на корабле не мог бы явственнее промахать своими флажками, чем она своими ресницами и этой отрешенностью. И что же за сигнал? "Вы мне нравитесь" - так? "Жду ваши позывные..." - про это? Позывные! В этом "люксе" сейчас просто буря разгулялась из этих позывных. И всегда так, когда сходятся мужчина и женщина. Незнакомые, едва знакомые, говорящие о чем-то наипустейшем или молчащие, но все равно - позывные, позывные начинают меж них свою работу. Нет таких радиоволн, таких ультраволн, которые могли бы потягаться с этой тонковолновостью.
Примчался Алексей. Парок струился из носика большого чайника, который он нес в одной руке, а казалось, что это из него самого парок исходит, такие он развел пары усердия. А в другой руке у него была тарелка с ярчайшими помидорами, с синей гроздью винограда и коричневыми ломтями чурека.
- Айсолтан кланяется! - вскричал он. - Обаяли вы ее, Ростислав Юрьевич! Вцепилась - кто такой? Почему у нас? Кое-что рассказал, хотя сам ничего толком не знаю. Смотрю, глаза заволоклись, жалеет. А когда женщина жалеть начинает, то тут и до любви один поворот.