Важно переступая, чуть растянув губы в приветливой в меру улыбке, кивнув коротко хозяйке буфета и еще короче этим двум, что пили шампанское в такую-то жару, зорко, цепко оценив каждого взглядом, не удивившись здесь Знаменскому, то есть человеку, под стать этому месту, и изумившись его сотоварищу, человеку, по внешнему виду для сих мест неприличному, мужчина подошел к буфетной стойке, пальцем маня к себе буфетчицу.
- Роза Халимовна, нарзанчик мой, прошу вас, - он позволил себе благосклонно оглянуться. - Эх, завидую вам, молодые люди!
- Проездом из Байрам-Али? - спросил Ашир.
- Как угадали?
- Да уж угадал. Не пейте нарзан, уважаемый товарищ. Попросите у Розы-джан стаканчик мацони, снимите пенку, там сыворотка будет, вот это и пейте.
- Откуда вам известно, что мне не показан нарзан? Вы врач?
- Да уж известно. Нет, не врач.
- Личным опытом делитесь? Тогда отчего же вы с утра хлещете эту отраву, если у вас почки не в порядке?
- У меня почки в порядке. - Ашир долил себе в стакан, выпил, нарочно утерся рукавом, насмешливо буравя сановного мужчину своими дульцами. - Вот почки у меня в порядке. Сердце - тоже. Легкие - тоже. Желудок - тоже. Счастливый человек, да?
- Вообще-то, именно так, счастливый. - Заинтересовавшись, мужчина подошел к Аширу, разглядывая и его и Знаменского, вдруг отвлекшись от Ашира, а заинтересовавшись больше Знаменским.
- Позвольте, позвольте, а ваше лицо мне знакомо. Разрешите? - Он подсел к их столику, продолжая всматриваться в Знаменского. - Как же, как же... Ну, вот и узнал! Как же, как же... - Он оглянулся, повеселевшим голосом приказал: - Роза Халимовна, еще бутылочку от меня молодым людям! Надо же?! Узнал, узнал... А я, извольте, рискну отведать вашего мацони! Вдруг да то самое! Ростислав Знаменский, если не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь, - кивнул Знаменский. - Но я вас, хоть убейте, не могу вспомнить.
- За что вас убивать? Вы меня действительно не знаете. Успех лишает нас зоркости. Вы солировали, я был в толпе. Всякий раз, как встречались. Вы солист, я - в толпе. Всякий раз.
- Где же это все происходило? - спросил Ашир, буравя своими дульцами. Ростик, ты вроде бы не оперный певец.
- В посольствах, в посольствах, молодой человек, на приемах, на а ля фуршетах, где копченостей навалом, там как раз, где я просадил свои почки, оливковоликий трагически поширил глаза, наигрывая печаль и даже ужас, но наигрывать не стоило, печаль и даже ужас на самом деле жили в этих пугающе густо выжелтившихся глазах.
Буфетчица принесла бутылку шампанского и граненый стакан с мацони.