У Суман были деньги, чтобы заплатить рикше. Но она все-таки пошла пешком. Она повторяла про себя каждое слово, сказанное доктором Рафиком. И чем больше она думала над его словами, тем острее чувствовала, будто снова отправляется в какую-то неизведанную дорогу, готовится стать на такой путь, о многих каменистых милях которого она не имеет ни малейшего понятия.
Она повернула к Назирабаду, кварталу кустарей, прошла мимо всех этих людей, которым ночь не отдых, вышивальщиков, которые и ночью шили золотом по тончайшему муслину, мимо штопальщиков, цветочниц, мимо хозяев дешевых харчевен и сновавших около посетителей ребятишек в грязных, засаленных рубахах, с тарелками в руках. Все это, как в калейдоскопе, промелькнуло перед глазами, и через несколько минут она дошла до поворота на Аминабад.
Теперь, чтобы добраться домой, ей нужно было идти прямо, а потом повернуть к мосту Джаолала. Она перешла на левую сторону улицы и тут неожиданно для себя остановилась. В витрине мануфактурного магазина, рядом с лавкой ювелира Рикхабдаса, висело сари того волшебного цвета, назвать который Суман не могла, но любила больше всех других цветов. Казалось, что в этом сари воплотилось все умение мастеров, веками выделывавших воздушные чандери. Все беспримерные, непревзойденные образцы искусства, которые веками демонстрировала Индия в производстве тончайших тканей, воплотились в этом сари. Взгляд скользил по воздушной сетке из белых и зеленых нитей, и нельзя даже было определенно сказать — существует ли это сари в действительности или это лишь игра воображения. Сари заканчивалось золотистой каймой, о которую плескались волны этого изумрудного моря, покрытого нежными цветами. Разбросанные по кайме красные и белые капли переливались, как драгоценные камешки в кольце невесты.
Как бы она выглядела в нем? Она даже стала машинально притопывать ногой, ей показалось, что она танцует в этом сари. Она берет подол сари кончиками пальцев и оттягивает в сторону, и тут она как бы сливается с небом, нежной зеленью, растворяется в воздухе, кругом рассыпаются красные и белые драгоценные самоцветы, сотканная из золотых лучей сеть обволакивает все вокруг, с неба начинают срываться звезды и падают к ее ногам… А она все танцует, танцует, танцует… Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
И тут она увидела, что воздух и в самом деле стал зеленоватым, сари поползло и исчезло в проникшей в витрину руке, на запястье которой были золотые браслеты. Сари ползло и приоткрывало того, кто его снимал с витрины. Суман отпрянула в изумлении — перед ней за стеклом витрины стояла Сохни!