Кто-то прижался к моему боку.
— Хороша, — проговорила Джоу, беря меня под руку.
— Да… — только и смог я пробормотать.
На какое-то время Селия опять унеслась прочь, смешавшись с толпой других кружащихся по катку людей, невозмутимая, безмятежная, спокойная.
— Ничего такая фифа, — сказала Джоу, — Все при ней.
— Ага…
— Хочешь глинтвейна?
— Мм? — промычал я, — Да, конечно-конечно. Хорошая мысль.
— Моя очередь. Подождешь меня тут?
— А?.. Да, хорошо…
— Я мигом.
Когда Селия сделала еще один круг, я увидел, что она вглядывается в лица зрителей, словно высматривает среди них кого-то. Поймав мой взгляд, она вздрогнула, но выражение лица не изменилось. Она проехала мимо, больше не глядя на меня, продолжая изучать лица стоявших у бортика дальше, затем помахала кому-то рукой и остановилась у края площадки, метрах в двадцати от меня.
Там стоял мистер Мерриэл.
Рядом с ним находился тот самый белокурый верзила, в котором я еще тогда, в апреле, когда он с боссом уезжал от сэра Джейми, заподозрил мерриэловского телохранителя. Просто поразительно, что я не заметил их раньше.
Мистер Мерриэл разговаривал со своей женой. При этом он какое-то время смотрел на меня прямо в упор и кивнул, но не похоже, чтобы это было приветствием. Тогда я ощутил себя ледяной статуей: холодной, хрупкой и обреченной. Селия бросила в мою сторону самый что ни на есть краткий взгляд. Во рту сразу же пересохло, словно слюна превратилась в лед и примерзла к зубам и деснам. Каток, весь огромный двор Сомерсет-хауса, казалось, покачнулся у меня под ногами. Я крепче ухватился за металлические перила. Прямо передо мной какая-то девушка шлепнулась и с хохотом продолжила свой путь, распластавшись на льду, по дороге буквально отутюжив синее пластиковое полотно ограждения.
Мистер Мерриэл все еще смотрел на меня. Его бледное узкое лицо казалось еще белей по контрасту с черным воротником теплого пальто. Собственно, разглядеть можно было только его лицо: на нем были перчатки, толстый шарф и шапка, похожая на те, какие носили члены русского политбюро. Селия покачала головой. Теперь белобрысый верзила тоже смотрел на меня.
Вот дьявольщина. Я отвернулся, стараясь выглядеть беззаботным. Принялся разглядывать других конькобежцев. Некоторые тоже катались неплохо, прыгая и вращаясь, если могли найти для этого место. Я прижал правый локоть к туловищу, проверяя, на месте ли мой мобильник, по-прежнему ли он на ремне. Включил ли я его сегодня утром? По воскресеньям я делал это далеко не всегда. Сегодня я на сей счет не мог вспомнить ничего определенного. Скорее всего, не включил. Встряхнул левым запястьем, почувствовал ободряющую тяжесть часов.