— Я слишком хорошо тебя знаю, Кен. Здесь обязательно должен быть какой-то подвох. Привычки и заведенный ритуал куда важнее для тебя, чем ты думаешь.
Я покачал головой.
— Ну ладно, так и быть, сознаюсь: один из друзей сэра Джейми поставил меня… э-э-э… в немного неловкое положение, — сказал я, поглядывая одним глазом на указанное в списке песен время воспроизведения, а другим на часы в студии.
— Ага-а-а!
— Нет тут никакого «ага-а-а!». Послушай, тот парень большая шишка, лично знаком с Нашим Дорогим Владельцем, я его вчера неожиданно встретил, и он из меня, ну, типа, выдавил обещание поставить песню для его женушки.
— Готов спорить, суперкрасотки.
— Я же говорю, он большая шишка. У таких всегда жены красавицы. Обычное дело. Если увидишь такого, как он, с какой-нибудь замухрышкой, можно смело предполагать, что здесь замешана любовь. И нечего на меня так смотреть.
— Да, это было неожиданно.
— Мне захотелось тебя отблагодарить.
— Господи, а какой, интересно, рождественский подарок ты вручишь твоему почтальону?
Сели улыбнулась.
— К тому же я не смогу встретиться с тобой в ближайшее время. Только после Нового года.
— Ну что же.
— На сегодняшний день у тебя есть какие-то планы?
Я покачал головой:
— Ничего, кроме намеченной встречи с юристами. Но они подождут.
— Надеюсь, ты не в беде?
— Нет, — ответил я, — да и юристы не мои. Просто нужно подписать свидетельские показания по поводу несчастного случая, свидетелем которого мне довелось стать месяц или два назад. А что ты собираешься делать на праздниках?
— Поеду домой.
— На Мартинику?
— Да.
— Мистер М. с тобой?
— Да. А какие планы у тебя?
— Останусь в Лондоне.
Еще год назад мы с Джоу условились, что проведем Рождество с ее родителями в Манчестере, но теперь Джоу предстояло провести это время в Нью-Йорке, по долгу службы помогая ребятам из «Аддикты» ковать железо их славы, пока оно еще горячо. Я даже не мог съездить к своей собственной семье, мои отец с матерью давным-давно решили, что сыты по горло шотландскими зимами и новогодней суетой, и вот уже несколько лет подряд проводили праздники на Тенерифе, собираясь поступить так и на этот раз.
— А вообще-то здорово, что мы нынче смогли встретиться, — сказал я.
— Повезло, что Джону пришлось уехать сегодня утром. Опять в Амстердам.
Она взглянула на часы — единственное, что на ней осталось. При слове «Амстердам» она слегка нахмурилась.
— Но времени у нас только до двух тридцати.
Я оперся на локоть и стал рассматривать ее при тусклом свете настольной лампы на секретере. Кроме того, кое-какой свет проникал через приоткрытую дверь ванной. Сели лежала в роскошной позе, раскинув ноги, пряди золотисто-коричневых волос разметались сказочной разветвленной речной дельтой по белым простыням и пышной подушке, одну руку она подложила под голову, открыв оставленный когда-то молнией, похожий на завитки папоротника узор, волшебную инкрустацию на ее смуглой коже.