— Нет, ты только послушай…
— Такое не пройдет, Фил. И думать забудь.
— Ты так считаешь?
— Да.
— А тебе не кажется…
— Я полагаю, тебе следует подойти к нашему другу Крейгу и поговорить с ним.
— Тук-тук…
— Это кто?
— Конь в пальто!
— Какой еще конь?
— Серый в яблоках.
— В каких, блин, яблоках?
— Конских! Ах-ха-ха-ха!
— Да нет, я понимаю, что это значит на самом деле, — сообщил я Эйми, наклонясь к самому ее уху.
Мы стояли на мощеной дорожке в садике позади дома, где жил Крейг. Близилась полночь. Я только что попытался дозвониться до Джоу, находящейся в Барселоне вместе с «Аддиктой», но ничего не вышло.
— Но сперва понял совсем не так, — добавил я.
— Про без штанов? Шуба дорога, а под ней — ни фига?
— Именно! Я всегда думал: отлично, блин, звучит. И чертовски эротично!
Она засмеялась, откинув назад голову, словно выставляя напоказ лебединую шею (загорелую, хотя стояла зима) и безупречные зубы. Ее белокурые пряди слегка мерцали в темноте: на них падал свет, льющийся из окон.
— Да, ты бы, пожалуй, только так и понял.
— Остроумно, однако несправедливо. Послушай, я…
— Тебе такого ощущения ни в жизнь не представить. Ни в жизнь! У тебя есть эта твоя драгоценная теория, лично выстраданная линия партии, и ничего больше. Как всегда. Тебе просто не понять. Ведь ты там никогда не был. И ты не можешь проникнуться атмосферой. А мы окружены людьми, которые нас ненавидят.
— Прошу прощения, зачем ты мне об этом рассказываешь? Уж кому-кому, а мне-то хорошо знаком этот звон в ушах, когда чья-то ненависть опять ловит тебя в перекрестие прицела. Но… но погоди-ка минутку и объясни, кто это «мы». Какого черта, с каких это пор ты стала «дочерью сионистской революции»?
— С тех самых, как поняла, что либо мы их, либо они нас, Кен.
— Так ты что, действительно стала? Ни хрена себе! Господи, я же только…
— Они все нас ненавидят. Все, кто живет вокруг наших границ, только и мечтают нас поубивать. Отступать некуда, за спиной море, так скинуть нас в море соседи и хотят. Кен, посмотри на карту! У нас крохотная территория! И эти люди нас убивают, стреляют в нас и бросают бомбы в нашем же собственном государстве, в нашем тылу, на наших собственных улицах, в магазинах, в автобусах, в наших домах! Мы должны их остановить, у нас нет выбора. А ты имеешь наглость утверждать, что мы стали нацистами, и сам не замечаешь, как сильно стал похож на самого отъявленного антисемита!
— Джуди, послушай меня, черт возьми. Я понимаю, как сильно ты по поводу всего этого переживаешь…
— А ты не просто не переживаешь! Вот о чем я говорю тебе: ты не можешь!