Сели отвела назад пряди, обнажив коричневую полоску, волнистую и тонкую, не толще одного из ее волосков, которая шла от края скальпа в чащу ее густо переплетенных длинных и довольно темных волос.
Какое-то время я не мог оторвать от нее глаз.
— Бог ты мой — в постели с Гарри Поттером.
Она улыбнулась.)
Пока я отслеживал взглядом завитки папоротниковых листьев, Сели переложила мою руку на свои безупречные ягодицы.
— Если не возражаешь… — проговорила она, — На замену, а?
— Я уже весь горю, детка.
— Ага, я и сама вижу. Давай теперь осторожненько.
Где-то по ту сторону плотных темных штор и несколько ниже их Лондон тихо урчал что-то себе под нос.
— Что это?
— Ага! — Я удовлетворенно вздохнул, разглядывая вставленный в рамку исписанный листок бумаги, — Это первое письмо с поступившей на меня жалобой. Тогда я временно замещал диджея на радио «Стратклайд-Саунд», пока наш постоянный ведущий, большой фанат Томми Вэнса[23], лежал переламывался в диспансере, как обычно в середине января.
— Не могу ничего прочитать.
— Да уж, сперва я подумал, что кляксы и разводы остались от слез, но затем понял, что это, видимо, слюни. Слушатель просто плевался, когда писал. Хорошо хоть, не зелеными чернилами.
— Что же ты натворил?
— Предположил, что Lynyrd Skynyrd и Mountain[24] неплохо смотрелись бы в одном сборном концерте.
Никки непонимающе уставилась на меня.
— Да, тебе это ни о чем не говорит, — вздохнул я. — Тебя тогда еще и в проекте не было, дитя мое.
— Lynyrd Skynyrd — была такая группа в Штатах, их самолет врезался в горный склон, — пояснил Фил, на миг подняв голову от «Гардиан». — Они написали песню «Sweet Ноше Alabama»[25] — как бы ответ конфедератов на нил-янговскую «Southern Man»[26], обличавшую расизм южан.
— Вот оно что, — произнесла Никки.
Похоже, мы с точно таким же успехом могли бы обсуждать дела Древней Греции.
— Фил у нас прям электронная энциклопедия, такой же зануда, разве что одним щелчком не выключишь, — сообщил я Никки.
— Расскажи о своих делах на любовном фронте, Кен, обычно это срабатывает, — ответил Фил и потянулся за следующей жевательной резинкой.
— А еще он курит, — поведал я, — Фил, тебе не пора наклеивать свежий никотиновый пластырь?
Тот бросил взгляд на часы.
— He-а. Еще восемнадцать минут сорок секунд. Не то чтобы я отсчитывал время…
Мы сидели в офисе на площади Сохо-сквер, где находится штаб-квартира нашего радиоканала «В прямом эфире — столица!», являющегося подразделением «Фэбьюлос маут корпорейшн»; раньше весь этот комплекс офисных помещений принадлежал компании «Юнайтед филм продьюсерз». Шла вторая половина дня. Фил — тот, словно тральщик, усердно прочесывал газетное море в поисках материала для передачи и под конец перешел к серьезным газетам. Непростительное легкомыслие.