— Ты и об этом мне говорила. Позволь выразить от лица спрессованных там в часы пик масс нашу благодарность за то, что вы, мэм, снисходите до нас и освещаете наши ничтожные жизни своим лучезарным присутствием.
Она нежно похлопала меня по руке и пробормотала что-то успокаивающим тоном. Я отнял руку, провел сверху вниз по ее плоскому животу и, взъерошив мягкую вьющуюся поросль, углубился в расселину, спрятанную под волосками.
Мышцы ее бедер напряглись, закрывая проход.
— У меня там с прошлого раза немного натерто, — сказала она, снова беря мою руку. Не отпуская ее, она поворочалась на белоснежной простыне и легла на живот.
(У нее по всей левой стороне тела тянется странный узор каких-то темных теней, точно кому-то взбрело в голову нанести хной на ее светло-коричневую кожу татуировку, изображающую лесные папоротники. Она идет от плеча, огибает грудь и продолжается вниз, к медовому изгибу бедра. След от удара молнии.
— Что это? — помнится, прошептал я в ту первую ночь, когда увидел его почти четыре месяца назад в другом гостиничном номере, на противоположном краю города, при слившемся в единое целое, словно сплавившемся свете золотого уличного фонаря и серебристой луны.
След походил на грим в каком-нибудь халтурном фантастическом сериале, бюджетной версии «Звездного пути» или «Вавилона-5»; подумав, что это действительно татуировка, сделанная хной, я на пробу лизнул ее, не смоется ли. Селия лежала неподвижно и не моргая смотрела на меня большими глазами, казавшимися совсем черными.
— Это тогда я наполовину умерла, — произнесла она будничным тоном.
— Что?
— След от молнии, Кеннет.
— Молнии?
— Да, молнии.
— Настоящей, с громом и?..
— Да.
Однажды она, тогда еще почти ребенок, стояла на утесе на острове Мартиника и наблюдала за грозой.
В нее попала молния, и сердце остановилось. Она почувствовала это и знала, что оно больше не бьется, и когда упала, то ей повезло, что она упала назад, в траву, а не вперед, на камни у подножия тридцатиметрового обрыва. Она чувствовала себя очень спокойной и знала, — лежа и поджидая, когда запах паленых волос улетучится и сердце заработает вновь, — что почти наверняка останется в живых, но была также абсолютно уверена и в другом: мир пошел в двух разных направлениях с того момента, когда в нее ударила молния, и в другом мире, до сей поры параллельном, во всех отношениях ничем не отличавшемся от здешнего, она умерла, то ли убитая самой молнией, то ли найдя смерть на камнях внизу.
— Кстати, у меня на голове тоже есть небольшая отметина, — сообщила она мне в раскаленной атмосфере того первого памятного номера.