— Камеры вмонтированы в датчики пожарной сигнализации, — сообщает Мерриэл как бы между прочим, — Я тебе говорю об этом, чтобы ты не слишком удивлялась, — И он бросает взгляд в сторону жены; Селия глубоко дышит, ярость переполняет ее, — У меня, — поспешно поясняет Мерриэл, — зародилась парочка небольших подозрений, так что пришлось…
— Ты поставил камеры наблюдения в моем доме? — проговорила Селия, выплескивая наконец накопившуюся ярость, — И даже не то что не спросил, а вообще не удосужился сообщить?
Мерриэл выглядит почти смущенным.
— Вопросы безопасности — это мое дело, а не твое, Селия, — возражает он, глядя уже не на нее, а на меня, — Да и установлены они только в прихожей и на лестничных площадках, больше нигде.
— Ты что, ума лишился, муженек? — цедит вполголоса Селия, обращаясь скорее к себе самой, чем к кому-либо еще. — Как ты мог? Как ты мог?!
Мерриэл не отвечает.
Между тем на экране, затянутом серой рябью, я тыркаюсь во все двери, а затем исчезаю наверху. Тогда включается запись, сделанная другой камерой, установленной на следующем этаже, и я вижу, как поднимаюсь по ступенькам. Затем направляюсь в спальню напротив той, что принадлежит Селии. Съемка на портретную не тянет, но получился я все-таки достаточно хорошо, чтобы присяжные заседатели в суде согласились, мол, на пленке действительно я. К тому же я до сих пор не расстался с той дурацкой одеждой, которую тогда на себя напялил.
— Достаточно, Кай, — мягко говорит Мерриэл; Кай закрывает компьютер и убирает его обратно в «рейнджровер», — Итак, Кеннет, — обращается ко мне Мерриэл, — что вы делали в моем доме?
Я гляжу на него. Сглатываю. И говорю:
— Мне надо было стереть запись с вашего автоответчика.
Он кивает головой. И выглядит слегка удивленным.
— Вот как? А собственно, зачем это вам понадобилось?
— Потому что я оставил на нем сообщение, о котором немедленно пожалел, как только проснулся на следующее утро, сообщение, которое, если б вы его прослушали, навлекло бы на мою голову беду… — Я обвожу взглядом оба блестящих автомобиля, островок из поддонов и черную, почти невидимую воду. Судорожно хватаю ртом воздух, — Вот именно такую.
Мерриэл кивает.
— Что было в этом сообщении, Кеннет?
— Оно оскорбило бы вас, мистер Мерриэл.
— Что же именно вы сказали, Кеннет?
— Честно говоря, мне трудно вспомнить дословно, — отвечаю я, на несколько секунд прикрывая глаза, — Клянусь, я не могу этого сделать. Я был… Я был очень пьян, когда нелегкая дернула меня сделать звонок. Жутко пьян, честное слово. По правде сказать, у меня тогда выдался очень тяжелый день, в эмоциональном плане. — Я выдавил улыбку в надежде, что она окажется заразительной, но, похоже, у мистера Мерриэла имелся к подобным вещам иммунитет. — Видите ли, мой друг проведал, что я… э-э-э… встречался с его отставной женой, — продолжил я, мужественно решив идти напролом, — И я также узнал, что на меня в суде закрыли дело, от которого я не ждал ничего хорошего. А потому мне требовалось и утопить в вине горе, и одновременно как следует отпраздновать большую удачу. Мне здорово удалось и то и другое, и я жутко надрался. Я не сумасшедший и ни за что не сделал бы того звонка, если б не напился до такой степени. Но, увы, я напился… — Тугя облизнул холодные, сухие губы и прокашлялся, — Послушайте, — произнес я, стараясь, чтоб мой голос звучал жалостно и просительно. — Вы не будете настолько любезны, чтобы подать мне немного воды, а?