— Давай возьмем Беатрису с собой в колонии, а? — Она заговорила скороговоркой, чтобы у Дункана не было возможности возразить. — Мы бы нашли ей там мужа. Наверняка это будет легче сделать в Америке, а не здесь. Я слышала, что на одну невесту в Мэриленде по десять женихов. Уилл говорит, что в особой цене девушки со здоровыми зубами. — Она нервно мяла кружевной платок. — Что ты об этом думаешь?
Граф по-прежнему смотрел на письмо, но Джиллиан знала, что он обдумывает ее слова. После долгой паузы Дункан тряхнул листком, проверяя, высохли ли чернила, и сказал:
— Надо будет подумать. Я перед ней виноват, и самое лучшее, что я могу сделать, — найти ей мужа.
— О, Дункан! — Она бросилась к нему. — Ты даже не представляешь, как это для меня важно! — Остановилась возле его кресла, положила руки ему на плечи. — Спасибо тебе.
Он высвободился, молча встал. Потом внезапно рывком снял через голову рубашку.
Джиллиан, не в силах сдержаться, провела пальцами по его татуированной груди. Цветные фигурки вызывали у нее живейшее любопытство. Она видела там птицу, нож, а также какие-то индейские символы, которые без объяснений были ей непонятны.
— Что это такое? — с любопытством спросила она.
Рубашка упала на пол. Прикосновения пальцев жены были приятны Дункану.
— Это рассказ о битве. — Он показал на синее облако. — Видишь, это дымится вражеский мушкет. А вот это — наша победа. — Он ткнул пальцем в красное пятно.
Джиллиан прикусила губу, ее ладонь замерла у него на груди.
Дункан посмотрел ей в глаза, и она поняла, что он на нее больше не сердится. Он наклонился, медленно, сладострастно поцеловал ее.
Джиллиан вздохнула. Во всяком случае, в физическом отношении их брак вполне можно было назвать удачным.
— Пойдем в постель, — прошептала она.
Дункан коснулся ее лица губами.
— Сейчас.
Она направилась к постели, снимая на ходу халат. Ей все еще было не по себе, когда муж видел ее голой, но Дункану так нравилось это зрелище, что Джиллиан не пыталась разыгрывать из себя скромницу. Ей нравилось, когда он смотрел на нее такими глазами, как сейчас.
Она сняла рубашку, положила ее на кресло. Дункан поспешно срывал с себя одежду. Раздевшись, Джиллиан села на постель и улыбнулась. Нагота давала ей над мужем странную власть, ощутимое доказательство если не любви, то по крайней мере страсти.
Джиллиан скользнула под простыню, но грудь специально оставила неприкрытой. Дункан уже снял сапоги и чулки, остались только панталоны.
Раскрасневшись, смотрела Джиллиан на своего мужа. Его орган интриговал ее не меньше, чем татуировка. Вот оно, самое красноречивое доказательство страсти!