Перед Беккертом сидел человек лет тридцати пяти в серой арестантской одежде.
— Вы смеетесь надо мной, господин комиссар.
— Зачем мне смеяться над тобой? Ты думаешь, у меня нет других дел?
— Дел у вас много, господин комиссар, это я знаю.
— Так что ты все-таки ответишь мне?
— Что я отвечу? Кому охота сидеть в тюрьме?
— Тебе еще осталось, по-моему, два года?
— Яволь, господин комиссар, два года.
— А что, если я освобожу тебя, ты постараешься оказать мне маленькую услугу?
— Я готов оказать вам любую услугу, господин комиссар…
— Мне только не нравится твоя последняя профессия — сутенер. Разве это дело для мужчины?
Заключенный Ганс Петерс стыдливо опустил глаза.
— У тебя есть какая-нибудь другая профессия?
— Я был когда-то неплохим дамским мастером…
— Это тоже не совсем мужская профессия, но… пожалуй, подойдет. Ты бы мог вернуться к своей старой специальности?
— Вы снова шутите, господин комиссар?
— Нисколько. Я спрашиваю серьезно.
— Думаю, что смог бы… Надо только немножко потренироваться. Сейчас на воле женщины, наверное, носят другие прически…
— Слушай, а почему ты все-таки занялся сводничеством? — спросил комиссар.
— Я любил женщин.
— Любил женщин и потому стал сутенером?
— Вы можете мне не поверить, комиссар, но это так. Женщины любили меня, и я любил их. Мне не надо было искать их — ведь я был дамским мастером. Они сами ко мне приходили. Я всегда чувствовал, которая «клюнет». Когда на ее голове я делал узоры и строил «за;мки» из волос, между моими руками и ее телом пробегал ток… Ну, а потом уже все просто: мы договаривались и встречались. Но их было слишком много. Некоторые из них оказались назойливы… Вот тогда я и подумал: есть немало застенчивых мужчин… Им хочется женщину, а они стесняются, робеют… Почему бы им не помочь…
— Значит, ты делал это из сочувствия к застенчивым мужчинам? — притворно удивился Беккерт, но Петерс не почувствовал этого.
— В значительной степени, да… Но и женщинам мне хотелось доставить приятное…
— Ты просто большой гуманист, Ганс, — продолжал иронизировать полицейский комиссар. — За что же тогда тебя посадили?..
— Среди моих клиенток попалась жена одного крупного партийного бонзы. Она очень любила это… Ну, я и устраивал ей свидания, а шпики муженька дознались…
— Это очень интересно, — задумчиво проговорил Беккерт. В деле Петерса этого не было. Тот, кто вел следствие, видно, намеренно скрыл фамилию партийного бонзы…
Беккерт слушал Петерса, и хотя план использования этого подонка у него в основном был уже готов заранее, сейчас добавлялись кое-какие существенные детали.