— Мне нужно готовить деревянный крест…
— Почему так мрачно, Карл?
— Не будем играть в прятки, Генрих.
— Зачем тебе дело «Красной капеллы»? — спросил группенфюрер.
— Любопытно. Ведь я первый ухватил за ниточку…
— Один из первых, — уточнил Мюллер.
— Пусть будет так, — согласился Беккерт.
Мюллер молча встал, подошел к несгораемому шкафу и достал оттуда увесистую папку.
— Здесь копии, — сказал группенфюрер.
— Много мы наработали…
— А фюрер все нас не ценит, — обронил Мюллер.
Беккерт взял папку и, не попрощавшись, вышел.
* * *
В деле было два тома. Каждый примерно по четыреста страниц. Кроме официальных бумаг здесь находились копии писем, которые заключенные по делу «Красной капеллы» с дозволения тюремного начальства посылали своим родным.
Приговор над большинством членов «Красной капеллы» уже был приведен в исполнение.
13 мая 1943 года казнили очередную партию заключенных: Вальтера Хуземана, Эрику фон Брокдорф, Карла Беренса, Вильгельма Гуддорфа…
Беккерт вспомнил Гуддорфа: умное мужественное лицо, выразительные глаза, пытливо глядящие на собеседника сквозь стекла очков в большой роговой оправе.
По мере того как Беккерт все больше знакомился с документами в двух объемистых папках, он убеждался, что организация «Красная капелла» была прежде всего политической организацией антинацистского, антигитлеровского направления. Судебный же процесс представлял ее как организацию шпионскую, а не как организацию движения Сопротивления.
Беккерт встал и подошел к окну. Он присутствовал однажды при казни. На всю жизнь запомнился режущий звук опускаемого ножа гильотины. Отделившаяся голова падала в корзину с опилками…
Симка по-прежнему весело щебетала. Запах лип был очень густым, почти клейким. По улице шел мужчина. Сколько ему лет? Столько, сколько примерно было Гуддорфу. Нет, наверное, поболее: на голове волосы уже побелила седина.
Беккерт открыл клетку, просунул руку и поймал Симку. Под пальцами лихорадочно колотилось маленькое сердце.
— Глупая, я не собираюсь причинять тебе зла.
Канарейка будто поняла его слова, затихла. Но вскоре затрепыхалась, пытаясь вырваться.
— Хочешь на волю? А кто не хочет?.. Но пока потерпи немного.
В папках «Красной капеллы» имелись также фотографии. В уголке на многих стоял маленький крестик. Этих уже не было в живых.
Либертас Шульце-Бойзен. Крестик. С фотографии смотрела молодая женщина. Ее белокурые локоны ниспадали на хрупкие покатые плечи. Красивые брови. Красивый изгиб губ. Такие губы, наверное, хорошо было целовать…
Мария Тервиль! Волосы темные, густые. Зачесаны назад и собраны на затылке в коронку. Сколько же ей лет? Беккерт перевернул страницу. Тридцать два. «За приготовление к совершению изменнических действий и за содействие врагу», — гласил обвинительный акт.