Плечо как плечо – широкое, мощное, накачанное, его хозяин явно к спорту относился положительно. Затянуто плечо было в выцветшую гимнастерку. Гимнастерка, галифе, все без знаков различия… В таком прикиде человека в начале войны можно было принять и за окруженца, и за дезертира, в общем, из общей картины слегка выбивались только яловые сапоги. На вид яловые – внутри какой-то хитрый материал, не пропускающий воду и не дающий потеть ноге. Насколько знал Александр, в тот момент далеко не все таскали сапоги, у большинства были жуткого вида ботинки с обмотками, ну да он мог и ошибаться. Не ошибался он в другом – если его собственная гимнастерка была выгоревшей равномерно, то у напарника на плечах были темные полоски. Совсем немного отличающиеся по цвету, но все же отличающиеся, и наблюдательный человек в два счета определит – их владелец носил погоны. Какие погоны у Красной армии в сорок первом, если первую половину войны все, от рядового до маршала, носили всякие треугольники, кубари да ромбы со звездами? И, что характерно, отнюдь не на плечах…
Как побелел "военный" надо было видеть. А уж как побелел начальник склада… В общем, ошибка была исправлена моментально, и все равно, взгляд отца-командира не предвещал проштрафившемуся завхозу ничего хорошего. Тот, понимая это, активно ежился и потел, а Александр, глядя на сценку, гадал, то ли кто-то сразу после отправки группы получит хороших трендюлей, то ли это была ему, Александру, проверка. Впрочем, это вряд ли – судя по тому, как психовал напарник, он был или блестящим артистом, или, напротив, живо представил себе, чем для него кончилась бы "легкая прогулка" по примитивному миру. То есть, как минимум, был не в курсе проблемы, а значит, скорее всего, накладка была случайностью, возникшей из-за спешки, помноженной на извечное отечественное раздолбайство. Да и к чему такие проверки, если вдуматься? Хотя, конечно, у начальства бывают свои резоны, простым смертным неведомые.
Пока вышеупомянутое начальство молчаливо, но от того не менее зловеще рассматривало совершивших ошибку подчиненных, явно намекая, что будет расследование на предмет диверсии, Александр успел познакомиться с наперником. Молодой парнишка, ровесник – всего на полгода старше его самого. Аспирант – профессор и впрямь оказался профессором, безо всяких кавычек. Правда, своего руководителя он тоже называл Николаем Михайловичем – видимо, какую-то разъяснительную работу с ним провели. В экспедиции участвовал по предложению профессора, надеясь совместить в одном флаконе работу над диссертацией, щекочущее нервы приключение и заработок. Смотрел он на все как на какую-то игру – нормальная реакция домашнего мальчика, которого никогда и никто всерьез не бил. Пообещали ребенку бочку варенья и корзину печенья – он и побежал, радостно повизгивая. Ладно, ничего страшного, чего он стоит на самом деле там, на другом конце перехода, живо станет ясно. На худой конец, его нанимателей интересует сделанная работа, а не то, чтобы исполнители остались целыми и невредимыми. Свои мысли Александр, правда, оставил при себе – пусть его. Для него самого все это роли, в общем-то, не играло.