А в следующую секунду вынужден был притормозить и Костоправ: вода за спиной морского разбойника взбурлила и расступилась. Из белой пены появилась голова с бивнями. Вонзив мощные клыки в гальку, тварь рывком вытянула себя на сушу. Вслед за головой показалась и вся туша муржа. Подводная часть живого «айсберга» впечатляла еще больше: на берег выбиралась гора мышц и жира в мешке из грязно-белой толстой складчатой шкуры, усеянной редкой щетиной.
Существо испустило оглушительный рык – что-то среднее между ревом быконей и лаем волкопсов. На тупой и широкой усатой морде раззявилась пасть, способная целиком заглотить человека. Многочисленные кровоточащие раны и с десяток стрел, торчавших из шеи и головы, свидетельствовали о том, что викинги все же смогли пробить прочную шкуру. Однако толстый подкожный жировой слой оказался надежной защитой.
Неловко переваливаясь и колыхаясь всем телом, мурж двинулся к ошалевшему викингу.
Плавники-ласты размером с небольшую лодочку и с грубой мозолистой подошвой тяжело переступали по гальке. Такие конечности, наверное, хорошее подспорье в воде, но здесь, на берегу, они с трудом удерживали тело мутанта. В качестве дополнительной опоры муржу приходилось использовать свои чудовищные клыки.
Возможно, викингу и удалось бы спастись от неуклюжего мутанта, но живая гора уже нависла над беглецом, а у того после долгого заплыва не оставалось сил на последний рывок. Морской разбойник поднял голову, готовясь принять смерть с достоинством.
Маленькие злые глазки муржа оценивающе взглянули на Костоправа. Впрочем, даже своим куцым умишком мутант сообразил, что играть на суше в догонялки с человеком, крепко стоящим на своих двоих, – занятие бесперспективное, тем более что от неуловимой добычи можно получить по башке увесистым цепом.
Мурж предпочел довольствоваться малым. Тряхнув головой и засыпав распластавшегося на камнях викинга дождем брызг, он вонзил в него левый клык. Короткий вскрик перешел в хриплый стон. Толстый бивень проткнул морскому разбойнику живот, перебил позвоночник и полностью обездвижил жертву.
Мурж намеревался закончить трапезу в родной стихии: человека, нанизанного на огромный белый крюк, он потащил к воде, словно тряпичную куклу. По гальке волочились потроха, на берегу оставался широкий кровавый след.
Костоправ почувствовал непреодолимое желание врезать цепом по мясистой клыкастой морде. Смерть викинга, свидетелем которой он стал, почему-то не принесла удовлетворения.
– Ах ты ж, хрен муржовый! – с разочарованием выдохнул Костоправ. – Весь кайф, сука, обломал!