Теперь уже Кэрол знала наверняка, что он врет. Она никогда не сомневалась в том, что Тони ценит ее профессионализм, но знала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной — он никогда не станет обсуждать ее личные качества. Чтобы преодолеть его врожденную сдержанность, нужны были явно большие деликатность и умение, чем те, какими обладал Пол Бишоп. Тони никогда бы не стал говорить о Кэрол, потому что это неизбежно привело бы к разговору о том деле, которое их сблизило. А это, в свою очередь, значило бы открыть гораздо больше о них обоих, чем дозволено было знать постороннему. Ему пришлось бы рассказать, как она влюбилась в него, и как его мужская неполноценность заставила его ее отвергнуть, и как всякая их надежда быть вместе была принесена в жертву помешанному на убийствах психопату, которого они вместе ловили. Она нюхом чуяла, что он никогда ни одной живой душе не обмолвится об этом, а если и было что-то, в чем она превосходила коллег, так это ее интуиция.
— М-м-м, — неуступчиво проговорила она, — я всегда восхищалась профессионализмом доктора Хилла.
Нажимая кнопку пятого этажа, Бишоп задел ее бедро. Если бы я была мужчиной, подумала Кэрол, он бы скорее всего просто сказал мне, на какой этаж нажать.
— Для нас это серьезный плюс, что вы уже раньше работали с Тони, — продолжал разливаться Бишоп, разглядывая свою прическу в полированном металле дверей. — Новичкам будет чему поучиться, глядя, как вы работаете вместе, как общаетесь, как дополняете друг друга.
— «Вы же знаете мой метод, Ватсон», — съязвила Кэрол.
На какую-то секунду Бишоп растерялся, потом его черты прояснились.
— А, да, понятно. — Лифт остановился, двери раскрылись. — Сюда. Мы сначала выпьем кофе, только мы трое, а потом вы с Тони сможете провести предварительную беседу, а ребята посмотрят.
Он прошел по коридору и распахнул дверь, пропуская ее. Она вошла в комнату, которая больше всего походила на обшарпанную учительскую в школе, знавшей лучшие времена.
Напротив, у противоположной стены, стоял Тони Хилл. Услышав их, он резко обернулся, с фильтром для кофе в одной руке и ложечкой в другой. При виде Кэрол его глаза округлились, и она почувствовала, как ее собственное лицо неудержимо расплывается в улыбке.
— Тони, — сказала она, прилагая усилия, чтобы ее голос звучал официально, — очень рада вас видеть.
— Привет, Кэрол, — поздоровался он, со звоном роняя ложечку на стол. — Вы… э-э-э… хорошо выглядите. Да, вы хорошо выглядите.
Она не могла ответить ему тем же, не покривив душой. Он по-прежнему был бледен, хотя ей случалось видеть его и бледнее. Тени под глазами уже не смахивали на синяки, как это было во время их последнего свидания, но все-таки они свидетельствовали, что перед нею человек, для которого восемь часов сна — недостижимая мечта. Его взгляд отчасти утратил ту напряженную сосредоточенность, к которой она уже стала привыкать, когда их общее памятное дело наконец завершилось, но он все еще держался скованно. Ей вдруг захотелось наплевать на условности и поцеловать его.