— Как я понимаю, — улыбнулся Жак, — сегодня его величество научился гневаться?
— Ты смеешься… Мне тоже всегда было смешно, когда он говорил, что страшен в гневе, только никто этого не знает. А ведь на самом деле страшно. Я уж решил, что у него что-то в голове нарушилось… А он наорал на всех, а потом сел и опять спокойно так говорит: «А теперь, господа, давайте договариваться по-хорошему, как цивилизованные люди». Последний намек, так сказать, сделал: либо вы, сволочи, успокоитесь и заткнетесь, либо еще полетят головы, благо, есть за что. И ведь сразу к ним вернулась способность понимать намеки, и договорились в пять минут. Вспомнили, кто здесь король и какие у него права, и полностью осознали, что неуязвимых среди них действительно не осталось. А с Монкаром договорились персонально — обменялись, так сказать, головами — Шеллар помилует Алису, а Монкар отвечает за твою безопасность. И если вдруг с тобой что случится, разбираться не будут, а возьмутся сразу за нее. Кстати, ты в курсе, что Ольгин мистралиец Монкара обложил матом, показал ему два пальца и еще побить грозился?
— За что? — хихикнул Жак, представив себе эту картину.
— Его светлость вломился в королевские апартаменты и начал хамить и что-то требовать. Кантор в это время один сидел. Ну, ты же знаешь этого нахала? Хотя ты с ним мало общался… Так вот, наш мистралийский друг начисто лишен такого качества, как почтение к вышестоящим, зато наглости у него на шестерых. Он послал его светлость во все известные науке места и посулил выкинуть силком, если тот сам не уберется. Монкар пытался пожаловаться, но тут уж я это дело пресек, сказал, что не советую ему связываться, что, дескать, мистралийцы — они такие, если вдруг с этим наглецом что-то случится, понаедут братья и устроят кровную месть, и тому подобный вздор. Откуда только фантазия взялась?
— Подействовало? — поинтересовался Жак.
— Еще как! Ну а, чтобы Шеллар не думал, что я у него для мебели, я им тоже сказал, что если вдруг с моего кузена снимут корону, она перейдет ко мне, а я кузена Шеллара настолько люблю, что сделаю его своей правой рукой с неограниченными полномочиями. И еще заодно вызвал на поединок всех пятерых наследников герцога Браско. Противно, что ни один не принял вызов. Четверо признали, что они недостойны скрестить меч с особой королевской крови, и тут же по-быстрому смылись. А пятый, злобный сукин сын, сказал, что он бы с удовольствием, но он маг, а я воин, так что в поединке он может сразиться разве что с Мафеем.
— Дурак он, что ли? — отозвался Жак. — Если Мафею показать пару боевых заклинаний, он от этого смельчака мокрого места не оставит. Из нашего малыша дурная Сила так и прет, ее только оформить как-то…