Эти три его знания то противоречили друг другу, то переплетались и друг друга подкрепляли. Так, по учению волхва, из замерзшего болота лихоманка вылезти не способна, ибо замурована ледяным панцирем; согласно инфекционной теории, на морозе микробы дохли - а искренняя молитва путем самогипноза укрепляла иммунитет верующего. Но в то же время лихоманка забраться зимой в город не могла, а вот вирус - запросто. Очень уж много там теплых домов, слишком тесно общаются люди. Да еще и навоз - неизменный спутник любого скакуна, буренки или мелкой овцы, лежащий везде и всюду толстым или тонким слоем, - отнюдь не улучшал атмосферы в столице. Н-но - где город, там и суета, корысть, ложь, блуд, гордыня… Стало быть, лихоманка и карой могла оказаться за грехи людские. Запросто! От грехов же ничем, кроме молитвы, не откупишься…
– Что ты так на меня смотришь? - забеспокоилась женщина, тронув пальцами кружевной, с жемчужной понизью чепец, стряхнув с сарафана несуществующую ворсинку.
За минувшие десять лет княгиня заметно поправилась, отчего стала только краше. Сейчас Андрей не мог понять, отчего перед свадьбой считал Полину толстой? Она была и оставалась настоящей красивой женщиной. Женщиной в теле, сильной, здоровой и соблазнительной. Есть кого обнять, что поцеловать, к чему прижаться. Не дохлятик холерный с костями наружу, который того гляди сломается от любого прикосновения, а настоящая красавица. Та, что и любовью одарит, и ребенка здорового выносит.
– Ой, порвалось! - заметила что-то на боку княгиня. - Я сейчас Пелагею…
– Конечно, закажи. За здравие. Свое, детей и всех прочих.
– А ты, батюшка? - не поняла Полина.
– Я же упомянул: «и всех прочих».
– Какой же ты «прочий», батюшка наш, отец родной?! - всплеснула жена розовыми ручками.
– Не отец я тебе, хорошая моя, а муж законный, - с усмешкой поправил князь. - Нечто забыла?
– Пост сегодня, Андрюша… - прочитав что-то в его глазах, напомнила женщина. - Среда.
– Мужу перечить - грех, - с легкостью парировал Зверев, оттолкнувшись от подоконника и подкрадываясь к супруге. - Смирение есть твой удел, смирение и покорность. Али забыла, чему в монастыре учили?
– Но ведь пост, милый… - понизила голос Полина и почему-то облизнула губы.
– Как же я люблю тебя, моя радость… - Князь взял жену за руку, притянул к себе, но прикоснуться к влажным губам так и не успел: в светелку внезапно влетела русоволосая семилетняя девочка в сатиновой исподней рубахе и, обежав взрослых, схватила Андрея за ремень:
– Папа, она первая начала!
– Неправда! - Второй девочке было всего пять, и ростом она уступала сестре на целую голову. - Это ты моего зайку схватила!