Ее «Второй пол» стал библией феминизма, и надо сказать, что взгляды Симоны на брак как на институт устаревший и буржуазный, ее личный отказ от брака и деторождения не принес ей большого счастья. Так бывает всегда, когда человек руководствуется «несгибаемыми» принципами. Ее глубокая связь с Сартром была более чем браком: они были единомышленниками, любовниками в какой-то период жизни, друзьями. Взаимная свобода была их общим девизом. Брак с молодой женщиной, в который вступил Сартр уже в преклонные годы, нанес Симоне тяжкий удар, от которого она никогда не оправилась. И череда разнообразных любовных связей не смягчила ей этого удара.
Она умерла в доме престарелых, в одиночестве и в забвении. Медсестра, которая за ней ухаживала последнее время, была поражена, узнав, что умерла «та самая» Симона де Бовуар. Ей и в голову не приходило, что эта одинокая старушка пережила великий успех, славу, мировое признание. Похороны Симоны были скромными, всего несколько человек пришли с ней проститься. Старость грустна по природе, даже когда человек окружен любящими детьми и внуками. Но одиночество и горечь Симоны — добровольный выбор человека, отрицавшего и брак, и семью.
Идеал христианского брака высок до недосягаемости. Лично мне ни разу в жизни не удалось встретить супругов, которые поженились бы девственниками и прожили в супружеской верности всю свою жизнь. Но ходят слухи, что изредка такие пары встречаются.
Мне так повезло, что мое раннее детство прошло в настоящей патриархальной семье. За стол в праздники садились: мой прадедушка, два его сына, их жены, их дети и я, представительница четвертого поколения. Прабабушку я тоже помню, но она умерла, когда мне было всего два года, а вот с прадедом я очень дружила.
Но всё же была и отдельная ячейка — мама-папа и я. Что существенно — родители мои развелись после шестнадцати лет совместной жизни.
Я, нисколько не задумываясь над тем, что представляю собой участника большого социально-психологического переворота, три раза выходила замуж, в перерывах одна растила двух сыновей, то есть мы были образцом «неполной семьи». С разведенными мужьями мы поддерживали вполне человеческие отношения — от корректных до теплых, так что я прекрасно помню момент, когда представила друг другу двух женщин: знакомьтесь — вторая жена моего первого мужа и четвертая жена моего второго мужа.
Таким образом, я и есть тот персонаж, который имеет достаточный опыт, чтобы анализировать картину семейной жизни в меняющемся времени в меняющейся стране.