Отец действительно был хорошим инженером. Последние тридцать лет своей жизни он посвятил тракторам. Не тем огромным, танкообразным, которые крошили почву и разрушали плодородный слой, а маленьким, легким, которые он сам конструировал. Впридачу он построил несколько машин, которые прицеплялись к этим тракторам и обеспечивали полный земледельческий цикл. Замечу, что это были годы освоения целины, хрущевских утопических попыток насадить с юга до севера России кукурузу, что-то укрупнить, что-то разукрупнить, и сельское хозяйство когда-то аграрной страны пришло в окончательный упадок.
Профессия моего отца оказалась сильно востребованной.
Накануне перестройки созрел итог трудовой жизни моего отца: на каком-то сибирском опытном заводе были изготовлены первые образцы этих замечательных прогрессивных машин, с которыми разоренное сельское хозяйство должно было возродиться. Но грянула перестройка. Отец уже доживал последние месяцы своей жизни. Я перевезла его вместе с телевизором к себе, и он медленно умирал от рака легких. И тут произошло чудо — в центральной газете была напечатана статья очень уважаемого журналиста под названием «Метод профессора Улицкого». Там было написано, какие великолепные машины сконструировал мой отец, что они идеальны для фермерского хозяйства, дешевы и легки, и жрут мало горючего, и открывают большие перспективы…
Отец просмотрел статью и отложил газету в сторону. Я чуть не плакала: бедняга, слишком поздно заговорили о его детище, он даже не может порадоваться.
Дальше начались телефонные звонки: из Краснодара, Харькова, даже из Швеции. Просили документацию, готовы были немедленно взяться за производство. Я пришла в большое возбуждение, а отец отвечал всем отказами. Я ничего не могла понять. У меня мелькнула ужасная догадка — не выдумал ли он всю эту историю с легкой техникой? Наконец я приперла его к стенке: в чем дело? Где твои разработки? Почему ты не хочешь запустить в производство свои замечательные трактора?
К этому времени отец был уже пару лет на пенсии.
— Видишь ли, дело в том, что я всю документацию оставил в лаборатории…
— Ну и что?
— Там был ремонт.
— Ну и что?
— Вся документация лежала в шкафу.
— Ну?
— Я перед уходом на пенсию подарил все разработки моему заместителю.
— Ну и?
— Всё выбросили.
И он заплакал. Пла́чу и я. Он был легким человеком, доброжелательным и веселым. Любил хорошо покушать, слегка выпить (а потом рассказать, как принял две бутылки водки, и хоть бы что!), позабавить честную компанию старыми анекдотами и «охотничьими» рассказами. Но его не принимали всерьез, даже его помощники и аспиранты, ради которых он расшибался в лепешку. И вот — единственное важное дело его жизни упокоилось в помойке…