Неживые души продолжали смыкать вокруг нее кольцо. Жанна отступила назад. В уюте этой обыкновенной комнаты их уродство казалось особенно вопиющим. Она была готова к чему угодно — к засадам в лесной чаще, к рукопашной, к ловушкам, — но не к этому.
— Кто они?
— Те, кто выжил после полетов, — прошептал старик Палин по-испански. — Человек дьявольски живуч. Их должны были сожрать кайманы. Разорвать на куски. А они выжили. И даже расплодились. Здесь, в болотах, они утратили разум. За несколько лет деградировали до первобытного состояния. Превратились в настоящих дикарей.
Его перебил Феро, заговоривший по-французски:
— Механизм отцов, дорогая Жанна. Перед тобой — дети Зла. Сыны страха. Они вышли из жестокости и в жестокость вернутся. Народ Танатоса! Их существование — это инцест, насилие, отцеубийство, каннибализм…
Только сейчас до Жанны дошло, что сам Хоакин никогда не выступал в роли жертвы:
— Это ведь ты ребенком убил своих приемных родителей, несчастных Гарсия!
— Я принес их в жертву. В это время по радио передавали «Porque te vas»…
— Это ты приучил выживших в болотах к каннибализму!
— Это оказалось совсем не трудно. Они деградировали на глазах.
— Это ты внушал им страсть к насилию и жестокости, ты будил в них кровавые инстинкты. Ты с рождения живешь под знаком убийства!
Старик Палин воздел кверху скрюченный палец:
— Это наша армия, juanita. Сердце зла. Знаешь, в атомных реакторах есть сердечник. Вот и у нас такой же. Мы повернули время вспять. Вернулись во тьму веков. Наша цель — снова и снова повторять то, что было вначале. Кровосмешение. Отцеубийство. Каннибализм. Сие есть тело мое. Сие есть кровь моя…
Комната закружилась у нее перед глазами. Под веками вспыхивали черные круги. Если сейчас она потеряет сознание, ей конец.
Хоакин бросился на нее, но в полушаге замер.
Она держала в руке пистолет, нацеленный ему в лицо. Единственная деталь, ускользнувшая от внимания Антуана Феро.
Он замер, странно склонив голову набок. Жанна отступила к окну, толкнула створки. В голове одновременно пронеслись две мысли. Первая. Она не успела зарядить пистолет. Вторая. Она даже не сняла его с предохранителя.
Ее оружие было примерно так же смертоносно, как игрушка, стреляющая водой.
Если хоть один из дикарей тронет ее, она труп.
Она закинула ногу за подоконник, по-прежнему держа противника на мушке.
— У тебя против нас никаких шансов, — прошептал Хоакин. — Не мы живем в лесу. Лес живет в нас. Побежишь в лагуну — окажешься у нас. Мы уже в тебе. Мы уже — часть тебя. Мы…
Она решила, что с нее хватит этого бреда.