Но даже захоти он проникнуть в бордоское общество, это ему не удалось бы. Он страдал непростительным недостатком — не пил вина. В Аквитании это равнозначно тому, как если бы он был слепым, глухим или паралитиком. Никто ни в чем его не упрекал, но всеобщее молчание было красноречивее любых слов. Нет вина — нет друзей. В Бордо это закон. Вот так просто. Ему никто не звонил, не присылал эсэмэсок и писем по электронной почте. Разве что строго по делу, на внутреннем больничном сервере.
Он доехал до своего квартала.
Каждый дом здесь носил имя какого-нибудь драгоценного камня. Топаз. Бриллиант. Бирюза… Надо же было хоть как-то отличать дома один от другого. Фрер жил в «Опале». Первое время ему казалось, что он выбрал эту развалюху, потому что она располагалась близко к больнице. Но он заблуждался. Он поселился в этом квартале потому, что он был никаким. Не имел своего лица. Как хамелеон. А ему было необходимо раствориться в пейзаже. Он приехал сюда не просто так. Он хотел перечеркнуть жирной чертой свое парижское прошлое. Вместе с человеком, которым он когда-то был: известным врачом, пользовавшимся в среде коллег уважением и даже почтением.
Он припарковал машину в нескольких метрах от дома. Из-за тумана муниципальные власти оставили гореть фонари, хотя наступало утро.
Гаражом он никогда не пользовался. Едва выбравшись из машины, испытал неприятное ощущение, словно нырнул в бассейн с молочно-мутной водой. В воздухе висели миллиарды крошечных капель, как на полотне пуантилиста.
Он ускорил шаг, на ходу роясь в карманах плаща. Еще раз поднял повыше воротник — шею покалывало ледяное прикосновение тумана. Ни дать ни взять — частный детектив из старого голливудского фильма, подумал он о себе, — одинокий герой в поисках света.
Толкнув садовую калитку, он пересек протянувшуюся на несколько метров, блестевшую влагой лужайку и повернул в замочной скважине ключ.
Внутри дома обстановка также не отличалась оригинальностью. Расположение комнат такое же, как в десятке, если не в сотне похожих домов: прихожая, гостиная, кухня, спальни. Даже материалы одни и те же. Рассохшийся паркет. Оштукатуренные белые стены. Фанерованные двери. Жители района выражали свою индивидуальность с помощью мебели.
Он скинул плащ и, не зажигая света, прошел на кухню. Оригинальность Фрера заключалась в том, что у него вообще не было — ну, почти не было — мебели. Коробки с его пожитками стояли, так и не распакованные, вдоль стен, служа помещению своего рода декором. Он жил в типовой эталонной квартире, которую показывают будущим владельцам. Вот только сам эталон оставлял желать много лучшего…