— Гарантирую — «тропу» не создадут. Быстрее, мужи, пока Силы окончательно не нормализовались. С каждым статером хаос упорядочивается. Решайтесь, иначе пойду один.
— Но подожди, Рус, а как же сражение? Столько сил стянуто! — опомнился «кровожадный» Ростичар, — и Филарет мечтает о реванше!
Рус холодно посмотрел на него:
— Тебе мало сыновей Радана? — проговорил он медленно, — а подумай, что творится в городах? Здесь, в старом лесном краю на равнине земля тряслась, а во Фрегоре, в предгорьях? Хватит жертв. А Филарет с варварами навоюется, натешится, — закончил успокоительно, как малых деток уговаривают, — Ну, кто со мной?
— Я, принц! — выкрикнул Радан, и только что вернувшаяся Линда ахнула и побледнела:
— Раданушка, куда ты, на кого детей и меня бросаешь!
— Хватит! — взревел он, — я долго отсиживался в этом бергатском углу! Ты этруска или нет! — спросил, прожигая жену яростным взором.
Она шатнулась, схватилась за сердце, но сразу гордо выпрямилась.
— Ты прав, Радан, я забыла наши обычаи. Иди. Да бережет тебя Френом! — под конец не выдержала, бросилась к мужу и крепко обняла:
— Иди, любимый, я буду ждать, — прошептала, но это услышали все.
Огромный Радан нежно погладил её по голове:
— Вернусь, Линдушка, ни один аргост меня не возьмет, — от обоих повеяло такой любовью, что невольно защемило сердца.
— Принц, — Линда повернулась к Русу, — спасибо за сыновей. Да пребудет с тобой удача! А Френом и так тебя хранит, без моих пожеланий.
— Спасибо, Линда, — расчувствовался Рус, с тоской вспоминая далекую Гелинию, и оборвал себя, — хватит нежностей, мужи! — обратился ко всем, — по коням! Тьфу, привычка воспитания. Готовы?
Люди сорвались одеваться — вооружаться и через статер стояли в строю полностью готовые к боевым действиям.
— Вперед, — скомандовал Рус, создав «яму» по предоставленным Карлантом координатам Главного Храма города Фрегора.
Первым прыгнул Радан.
Двор Главного Храма освещался заревом недалекого пожара. Свита поразилась:
— Не может быть, — прошептал Эрлан, — все дерево обработано структурами…
— Из которых ушла Сила, — закончил Рус.
Пожар — первое свидетельство оборванного Армагеддона. Ожидал чего-то подобного, но все равно почувствовал укор совести. С силой задвинул её в самый угол души. Не время, после помучается.
Фридлант находился там, где и положено находиться Верховному жрецу во время вселенской катастрофы — молился перед идолом из красного мрамора высотой в два человеческих роста. Опираясь на посох, застыл у подножия большого этруска в древних латах. В таком образе Бог ходил по благословенной земле Этрусии.