— Ну, да. И моя такая же.
Мысль о том, что у кого-то настолько безупречного и успешного, как Эйми, тоже случаются ошибки, пустила корни в сознании Лакс и начала прорастать. Они болтали о недвижимости. О работе. Об одежде. О сексе. О кино и своих матерях. Они разговаривали до тех пор, пока у Эйми не начал заплетаться язык. А когда она заснула. Лакс продолжала разговаривать сама с собой.
Когда взошло солнце, Лакс наскоро приняла душ. Она отмыла лицо от косметики, надела на влажные волосы один из беретов Эйми, а потом вышла из дома в поисках кофе и завтрака. Бредя вниз по авеню, насвистывая что-то, Лакс увидела свое отражение в витрине магазина. Она выглядела усталой после бессонной ночи. Вид неуложенных волос и хорошенького лица без косметики немного шокировал ее, да и одета она была по-дурацки. Но, несмотря ни на что, этим утром Лакс чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни.
Брук почувствовала, что бледнеет, и внезапно у нее подкосились ноги. Она позволила себе опуститься в глубокое, обитое красной кожей кресло в кабинете Билла.
— Прости меня, Брук, но это правда, — сказал Билл, а потом снова повторил те холодные слова, от которых у Брук подкосились ноги. — С того момента, как ты ушла, я думал только о том, что нужно сделать, чтобы мы могли идти дальше. Мне нужно измениться. И наконец я понял. Я не гомосексуалист. Я не гетеросексуал. Я вообще не хочу секса. Он больше не имеет для меня значения.
— Билл, — вздохнула Брук, — ты либо мертв, либо лжешь. Ты все еще молод, здоров и сексуален. Как ты можешь говорить, что секс для тебя ничего не значит?
— Для меня он того не стоит, — ответил он.
— Иногда, когда я мастурбирую, то представляю тебя голым, — призналась Брук. — Ты не можешь одновременно выглядеть так хорошо и быть таким безжизненным. Может, тебе стоит бросить работу и вернуться в Париж?
— Ты поедешь со мной?
Брук на минуту задумалась:
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Париж и была частью твоей сексуальной жизни?
— Я не могу без тебя, — сказал Билл и отвернулся, когда с его светлых ресниц внезапно сорвались слезы, упав прямо в стакан виски с легким «бульком», которое услышал только он. Он поставил стакан с подпорченным виски на подоконник. Экономка найдет его и отнесет на кухню.
— Ты болен? — спросила Брук. — Может, найдем хорошего уролога?
— Я в порядке, — Билл направился к шкафу, правой рукой достал еще один хрустальный стакан для виски, левой открывая бутылку скотча. — Со мной все хорошо. Вчера я прошел полный медосмотр. С моим телом все в порядке. Я абсолютно здоров. Никаких генетических заболеваний. Если мы заведем ребенка сейчас, то мне будет около шестидесяти, когда он или она окончит школу, и у меня будет достаточно времени, чтобы побыть отцом. Думаю, я буду замечательным отцом. А ты будешь замечательной…ой!