Ей нужно было встать и чем-то заняться. От этого ей всегда становилось лучше. Она хотела написать что-нибудь печальное о своем положении, но тогда ей бы пришлось прочитать это перед Лакс. Ее писательская затея рушилась из-за вырядившейся, цветущей, рыжеволосой идиотки двадцати с небольшим лет. Им надо было срочно отклониться от этого эротического курса. Как Эйми будет слушать Лакс, читающую свои истории о чувствах, представляя ее обвившейся вокруг старого, дряблого Тревора? Что же Лакс в нем нашла? Он стар и небогат. А Лакс! Она же невежда! Эту девушку с ее кричащим гардеробом и низким статусом не назовешь трофеем. Все это неправильно!
Эйми схватила свою сумку с вязанием и попыталась сосредоточиться. В магазине принадлежностей для вязания было так уютно, там ее окружала толпа кудахтающих швей и окутывала их приятная болтовня. Но сейчас Эйми не могла вязать. Тем не менее она чувствовала необходимость чем-то заняться. Когда все попытки окунуться в комфорт созидания иссякли, Эйми решила поразвлечься и взяла телефонную трубку.
— Эй, Брук, это Эйми. Ты дома? Перезвони мне, как только сможешь! Ты не поверишь, кого я видела в баре за углом! Брук, ты там? Я дома. Позвони мне сразу же, как вернешься.
Эйми положила трубку и минуту сидела молча, думая о том, могла бы заинтересоваться Марго Хиллсборо сплетнями о сексуальных похождениях Лакс.
Ранним воскресным утром Лакс выбралась из постели Тревора и вышла из его квартиры. Позднее этим утром он планировал взять ее с собой по магазинам, но у нее еще было одно неотложное дело, которым следовало заняться. Ни при каких обстоятельствах она не хотела брать с собой Тревора, поэтому выскользнула из квартиры до того, как он проснулся. Она перепрыгнула через крыльцо его дома. Ее первой остановкой в этот день была булочная в конце улицы, на которой он жил, следующей — метро.
Лакс шла вдоль длинного коридора в поисках палаты, номер которой ей назвала медсестра. Она перекладывала коробку с пирогом из одной руки в другую и волновалась, как бы он не расплакался из-за того, что это не шоколадный торт. Лакс старалась не заглядывать в комнаты, проходя мимо них. От сочетания слабости, обернутой в синие больничные халаты, с добротой живых и здоровых посетителей у нее кружилась голова и появлялись мысли, от которых она не могла избавиться.
Она вошла в палату номер 203 и, как и сказала медсестра, обнаружила его на третьей койке. Он сидел со счастливым видом, болтая с соседом. Когда Лакс вошла, она задернула зеленую штору вокруг его кровати.