Дохляк поднялся и пошел в коридор. Будь у него сердце, то оно бы сейчас билось с бешенной скоростью.
Вот только не билось оно.
И ему было не страшно. Лишь самую малость.
Чуть-чуть.
— В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь…
Дохляк вышел на лестничную площадку, но никого не увидел. Он посмотрел на выбитую дверь своей квартиры — прощался. Естественно, он больше не мог здесь оставаться.
Он сжал крепче рукоятку ножа.
Последовало долгое мгновение тишины: было слышно, как завывает ветер, слышно, как шумит дождь, слышно, о чем поет граммофон. Затем раздался грохот, от которого вздрогнул пол. Из квартиры Дохляка выбежал «архаровец».
— И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь…
Тварь прыгнула на него, вцепилась руками в его раненную ладонь и начала рвать кожу. Прошла целая вечность, века и эпохи, как показалось Дохляку, пока он всаживал нож в грудь «архаровцу». Но тот как будто не чувствовал боли и продолжал кромсать руку.
Но Дохляку было не страшно. Практически.
Лишь чуть-чуть.
Он попытался оттолкнуть тварь, но ничего не получилось. В его голове начало гудеть, мысли вязли.
От истерзанной руки исходили волны тепла и легкости. Дохляк с ужасом понял, что ему нравится, как «архаровец» сдирал кожу.
Мертвяк хотел сказать, чтобы он прекратил.
Мертвяк хотел вновь залезть в свою кладовку и вспоминать прошлую жизнь.
Мертвяк хотел…
Волны тепла сменились резкой болью. Тварь задрожала. В руках она держала кожу Дохляка. Он посмотрел на раненную руку и обомлел. Кожи и мяса больше не было — лишь заляпанная давно остывшей кровью кость.
Вот тут Дохляк испугался. Страх съедал его всего. Внизу живота что-то лопнуло и ему стало трудно моргать.
Хлоп-хлоп.
Наверное, подумал Дохляк, стоило уже умереть и плюнуть на ту жизнь после смерти, что он вел. Хватит кукол. Хватит помоек. Может, он снова оживет в другом, лучшем мире. Где больше не будет чувствовать. Совсем ничего чувствовать. Еще лучше было бы, если сотрутся и воспоминания. Давно пора ему забыть дочь и жену. Их больше нет. В принципе, как и его.
Дохляк потянулся к рукоятке ножа, что торчал из груди «архаровца», но силы покинули его. Боль не давала думать.
С самого начала его борьба против этих тварей была бесполезной. Убить «архаровца» можно, но их так много…
И сколько прожил в кладовке? Год? Месяц? День? Иногда Дохляку казалось, что очень долго, а иногда — очень мало. Кажется, что время здесь текло иначе.
Захотелось есть. Прожаренное мясо с кровью, яичницу на сале, мандарины, апельсины, яблоки, рыбу… Вот только появилась проблема — Дохляк забыл, как сглатывать. Его убьет нормальная еда. Он потеряет свою драгоценную кожу. Он потеряет человеческий вид.