- Твое дело, сынок.
- Я обедал со Сьюзан Нортон и ее родителями. Поиграл с ее отцом в бадминтон.
- Провалиться мне, коли Билл тебя не обставил, а? Он всегда обыгрывает Нолли. Нолли на стенку лезет - до того ему охота хоть разок общелкать Билла Нортона. Во сколько ты ушел?
Бен рассмеялся, но веселья в его смехе было немного.
- Смотрите в корень, а?
- Знаешь, - сказал Паркинс, - будь я одним из нью-йоркских детективов из телевизора, я б подумал, тебе есть что скрывать - так ты вокруг моих вопросов польку вытанцовываешь.
- Скрывать мне нечего, - ответил Бен. - Просто устал быть в городе чужаком, в которого тычут пальцем... а стоит появиться в библиотеке, все принимаются толкать друг дружку локтем в бок. Теперь с обычной песенкой являетесь вы - тоже мне янки-коммивояжер, - чтобы выяснить, нет ли в моем шкафу скальпа Ральфи Глика.
- Нет, так я не думал, вовсе нет. - Паркинс взглянул на Бена поверх сигареты и его глаза посуровели. - Пытаюсь тебя отсечь, вот и все. Кабы мне взбрело в голову, что ты имеешь хоть какое-то отношение хоть к чему-то, сидел бы ты в кутузке.
- Ладно, - сказал Бен. - Я ушел от Нортонов около четверти восьмого. И пешочком прогулялся до Школьного холма. Когда стало слишком темно, чтобы видеть, я вернулся сюда, поработал пару часов и лег спать.
- Во сколько ты сюда вернулся?
- По-моему, в четверть девятого. Что-то около того.
- Ну, это отмывает тебя меньше, чем мне хотелось бы. Видел кого?
- Нет, - ответил Бен. - Никого.
Паркинс уклончиво крякнул и прошел к пишущей машинке.
- О чем пишешь?
- Не вашего ума дело, - сказал Бен и его тон стал непроницаемым. Скажу спасибо, если не будете лезть туда ни руками, ни глазами. Если только, конечно, у вас нет ордера.
- Больно ты обидчивый для человека, который пишет книжки, чтобы их читали.
- Вот пройдет моя писанина через три черновика, редакторскую правку, окончательный набор и печать - я лично прослежу, чтобы вы получили четыре экземпляра. С автографом. А пока эти бумаги относятся к разряду личных.
Паркинс улыбнулся и отошел.
- Годится. Хотя все равно мне чертовски сомнительно, что там подписанное признание.
Бен вернул улыбку.
- Марк Твен сказал: роман - признание во всем человека, который так ничего и не совершил.
Паркинс выпустил струю дыма и пошел к двери.
- Не стану больше капать на ваш коврик, мистер Мирс. Хочу сказать спасибо, что потратили на меня время... и просто для памяти: думаю, вы этого парнишку, Глика, и в глаза не видели. Но такая уж у меня работа расспрашивать про всякую хренотень.
Бен кивнул.