Новый самолет нравился всем, хотя каждому по-своему. Пока еще он был на земле, рядом всегда было многолюдно. Понятно, что посторонних здесь не было, а свои наблюдали за рождением машины от самого начала до самого конца. Так что знакомство было вполне солидным. Но никто и упускал случая еще раз взглянуть на последнее детище конструкторского бюро, на его непривычные для глаза строгие формы. Вытянутый фюзеляж; острый, как игла, носовой конус; крошечные треугольные крылья — все это придавало самолету сходство с ракетой в походном положении — одной из тех, что можно увидеть на Красной площади во время парада.
Испытывал ее Георгий Мосолов. Машина была удачной, послушно вела себя в воздухе. Скоро она прошла все рубежи, взятые ее предшественницами, а предела ее возможностям еще не было видно.
Сколько работы было у летчика с этой машиной! Он уводил ее в ночь, топил в бездонной голубизне, прогонял сквозь вату облаков, заставлял повиноваться каждому своему желанию. Он доказал, что расчетные аэродинамические характеристики самолета не раскрывают всего того, что скрыто в его могучем организме. Он покладист, не капризен, отзывчив. Одним словом, хорош во всех отношениях. С таким дружить можно, полюбить его тоже можно. Но сантименты не в моде у испытателей, да и инженеры конструкторского бюро ждут от них не восторженных вздохов, а цифр и фактов.
И тогда впервые появилась у Георгия дерзкая мысль: посягнуть на… Впрочем, это было пока только задумкой и о ней, кроме Георгия, еще никто не знал, хотя, как потом выяснилось, думали об этом многие. А Георгий продолжал «гонять площадки», испытывать самолет на перегрузки, на высотность. С каждым полетом крепло убеждение в реальности замысла, в огромных возможностях нового истребителя.
— Да, на таком можно далеко шагнуть. Настоящий снаряд с крыльями, — говорил Георгий друзьям.
Наконец, когда мысль окончательно созрела, решил поделиться ею с Седовым.
Григорий Александрович встретил, как всегда, радушно. Но сразу понял: пришел Мосолов не в гости, его что-то волнует. Откровенно говоря, знал и что именно. Но виду не показал.
Закурили. Несколько глубоких затяжек, несколько минут молчания. Они помогают сосредоточиться.
Седов ждал, что скажет его молодой друг, не торопился начинать первым. А Георгий смотрел куда-то в сторону и тоже молчал. Так бывало не раз, когда предстоял серьезный разговор.