На заключительный вопрос, как относятся к Советскому Союзу верующие и духовенство, я ответил, что влияние ксендзов на население очень сильное и в подавляющем большинстве своем они фанатичные антисоветчики.
Тут я вспомнил такой случай. В один из дней усиленной бомбежки Львова мы, стоя у входной двери консульства, увидели бегущего по улице к нашему дому ксендза, которому быстро открыли дверь. Он вбежал в дом. Прислушавшись к нашему разговору, ксендз спросил:
— Где я?
Ему ответили:
— В советском консульстве.
Не говоря ни слова, ксендз, задрав свою рясу, выбежал из консульства и как шальной помчался вдоль улицы. Убегая от «дьявола большевизма», он попал прямо к Богу — его убило осколками бомбы.
Рано утром следующего дня мы на консульской автомашине выехали в Киев, а вечером следующего дня отбыли поездом из столицы Украины в Москву.
Так закончилась моя первая командировка за границу, длившаяся два с половиной месяца. Она стала началом долгого, сорокапятилетнего пути моей разведывательной деятельности.
В Москве и Хельсинки осенью 1939 года. Сталин на Политбюро
По прибытии в Москву я по поручению начальника Иностранного отдела (так называлась тогда внешнеполитическая разведка НКВД[2]) Павла Михайловича Фитина, моего однокашника по Центральной школе, срочно составил записку о внутриполитическом и военном положении Польши для доклада наркому. Вскоре записка на восьми страницах была готова и передана Берии для Политбюро.
Утром 17 сентября Павел Михайлович пригласил к себе всех работников отделения по Польше и заявил примерно следующее:
— Товарищи, сегодня рано утром Советский Союз ввел свои войска в Западную Белоруссию и Западную Украину. Наша партия не могла не считаться с изменившейся обстановкой в связи с поражением Польши. В соответствии с задачами создания фронта против гитлеровской агрессии, исправления исторической несправедливости в отношении западной части Украины и западной части Белоруссии и были предприняты эти действия. Советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.
Он потребовал от работников отделения повышенной дисциплины, исполнительности и бдительности. В отношении меня сказал, что я назначен в группу, созданную при наркоме по разбору и изучению разведывательных и контрразведывательных документов Генерального штаба Польши.
В то время ни Фитин, ни я не знали, что наши войска посылаются в Польшу для захвата части ее восточных воеводств по договоренности Сталина с Гитлером.