Алекс, молча, кивнул.
— В Ньюпорте его тоже нет, я так понимаю? — спросил Пелег, и тревога в его голосе усилилась.
— Да. Он вышел в море как раз перед началом шторма.
— Вот, значит, как. Вы говорите, нашли его яхту. Вы уверены, что это она?
Тяжесть в груди Алекса стала почти невыносимой.
— Сегодня утром я видел ее собственными глазами. Мачта сломана, якорная цепь оборвана. Генри не было на яхте, когда ее нашли, и невозможно установить, был ли он на ней, когда ее разбил шторм. — Алекс кивнул в сторону «Морского Утеса». — Может ли его дед принять меня?
— Я не знаю, — ответил Пелег, — я все время нахожусь на первом этаже, чтобы этот скелет, которого он держит в камердинерах, не шарил, где не положено. Застал его недавно у дверей в винный погреб. — Пелег прокашлялся. — Я думаю, что старик еще дышит. Наверное, мне бы сказали, если бы он уже окочурился.
С тяжелым сердцем Алекс прошел по пляжу, поднялся по лестнице и остановился на лужайке перед «Морским Утесом». Не успел он постучать в дверь, как она открылась, и он увидел милую пожилую женщину, которая с улыбкой приветствовала его.
— Мистер Хенли, — сказала она так сердечно, как будто он был ее старым другом. — Мистер Оуэн очень рад тому, что вы приехали.
Алекс угрюмо взглянул на миссис Бредли, и ее улыбка тут же погасла.
— Ах, простите меня. Я — миссис Брэдли, сиделка мистера Оуэна.
Алекс кивнул ей.
— Миссис Брэдли, я правильно понял ваши слова? Мистер Оуэн примет меня?
— О да. Он сегодня хорошо себя чувствует, слава Богу.
— Будьте любезны показать мне дорогу, — сказал он со снисходительной вежливостью человека, принадлежащего к высшим слоям общества.
Сиделка либо не поняла, либо была слишком дружелюбной, чтобы обидеться на его холодную вежливость, и щебетала без умолку все время, пока они поднимались по лестнице и шли по коридору к затемненной комнате, где на массивной кровати лежал умирающий старик, в свое время наводивший на мальчишек страх одним лишь взглядом своих стальных серых глаз. Алекс неоднократно испытывал на себе воздействие этого взгляда в качестве наказания за то, что подвергал внука Артура какой-либо, часто воображаемой, опасности. Но сегодня Алекс собирался возложить вину на плечи этого человека. Если бы он не послал то письмо Энн, Генри был бы сейчас жив и готовился бы к свадьбе с единственной женщиной, которую он любил в своей жизни, кроме своей матери.
Алекс подошел вплотную к постели.
— То письмо, которое вы написали Энн Фостер, достигло своей цели, мистер Оуэн, — без предисловий начал Алекс. — Оно опоздало на два года, чтобы помешать ее свадьбе с Генри. Уверен, вам будет приятно узнать, что оно помешало их второй свадьбе.