Генри еще не было и тридцати, и его богатство было огромным. Но он готов был отдать все — деньги, «Морской Утес» — все, только чтобы Энн осталась с ним на всю жизнь. Безнадежно. Их встреча в «Казино» убедила его в этом. Вся боль и обида поднялись на поверхность, как только они увидели друг друга. Кокетливая, остроумная девушка, в которую он влюбился, исчезла. На ее месте оказалась сердитая и обиженная злюка. И это он ее сделал такой.
Он пытался представить себе, то время, когда воспоминания об Энн уже не будут столь болезненными. Но в своем воображении он видел себя стариком, одиноко сидящим на балконе старого дома.
Очередная колонка полковника Манна заинтересовала многих. Она содержала целых две заметки о Генри Оуэне. Первая была посвящена несколько преувеличенной радости полковника по поводу того, что Генри не погиб, и опять же несколько преувеличенному сожалению по поводу смерти его деда. Многие незамужние девицы читали ее, утирая слезы батистовыми носовыми платочками с вышитыми монограммами.
Вторая являла собой подробный отчет полковника о том, как некая мисс Ф. коварно заставила одного мистера О. сделать ей предложение только для того, чтобы отвергнуть его из мести этому самому мистеру О.
Все, кто был в «Казино», когда Генри с таким триумфом воскрес из мертвых, и видели его встречу с Энн, не сомневались, что именно эта часть сплетен полковника соответствует действительности.
Колонку сплетен полковника Манна всегда читали с большим интересом и с не меньшим страхом. В Ньюпорте ее всегда очень живо обсуждали, на что полковник и рассчитывал. Вторая статья была наполнена женоненавистническими выпадами, порицающими изощренный ум мисс Ф., и унизительными фразами, претендующими на сочувствие к мистеру О.
Прочитав ее, Генри очень живо представил себе, как полковник с мешком камней, привязанным к ногам, тонет в Ист-Ривер. Потом он заказал своему воображению пожар в редакции «Саунтерингз».
Энн, ставшая гвоздем скандальной хроники в этом сезоне, застонала от отчаяния, смешанного с изумлением. Она немедленно отправила язвительное письмо матери, потому что знала, — кто же кроме нее мог распространить эту сплетню? Она надеялась, что, получив письмо, ее милая матушка, по крайней мере, упадет в обморок.
Беатрис буквально задыхалась от обиды за свою подругу. А Алекс, на которого статья почему-то не произвела особого впечатления, утешал ее.
А Хелен Лейден улыбалась таинственной улыбкой, которую приберегала для случаев, когда она знала то, чего не знали другие.
Это был славный финал восхитительной драмы, вдохновлявшей разговоры на вечеринках, которые без этого были бы просто скучны. Многие замужние дамы аплодировали Энн за хитрость и ум, другие считали ее подлой. Незамужние девицы вздыхали над судьбой «бедняжки Генри» и точили свои коготки, готовясь запустить их в оплакиваемую жертву.