Каждый раз, когда Энн вспоминала о той счастливой, беззаботной девочке, влюбившейся в красавца Генри Оуэна, ей хотелось забраться под одеяло и никогда уже не просыпаться. Она мучила себя воспоминаниями о том, как они смеялись, танцевали вместе, о его иронической улыбке и блестящих серых глазах. И в то время, когда она так безнадежно любила его, он думал только о своих деньгах… Какой же дурой она была!
Беатрис приехала навестить ее. И именно после визита подруги Энн начала чувствовать, что внутри у нее зарождается гнев. Много недель этот гнев был направлен внутрь, так как Энн полагала, что заслужила такую ужасную судьбу. Девушка далеко зашла в самообвинениях, убеждая себя в том, что такая глупая, толстая дурнушка не заслуживает ничего лучшего. Потом она переключила гнев на Генри. Беатрис — благослови, Господи, ее золотое сердце! — помогла Энн понять, что же, собственно, произошло.
Постепенно Энн вышла из депрессии. Она очень похудела за первые несколько месяцев, прошедшие после подписания тех ужасных документов о разводе. До краев наполненная презрением к себе, она не давала себе труда даже взглянуть в зеркало, пока Беатрис не вытащила ее из кровати и не поставила перед ним. То, что увидела Энн, привело ее в состояние шока. Толстощекая девушка, которой она когда-то была, исчезла, На ее месте стояла бледная, худенькая особа с прямыми растрепанными светлыми волосами и темными кругами под огромными, но безжизненными глазами. Она выглядела так, будто прежней Энн никогда не существовало. Она разрыдалась и плакала до тех пор, пока Беатрис, неожиданно для себя самой, не дала ей пощечину.
— О, Энн, прости меня! Мне так жаль. Я не хотела ударить тебя, — воскликнула Беатрис, ее прелестное лицо исказила гримаса горя и раскаяния. Энн укоризненно взглянула на подругу, потом еще немного поплакала и, наконец, взяла себя в руки.
Медленно, очень медленно Энн возвращалась к жизни. Беатрис со своей милой матушкой буквально втащили ее в мир снова. Они оставляли Энн в одиночестве только ночью, и к тому времени она уже так уставала, что ей было все равно. Каждый день ее силком поднимали с постели, заставляли надевать красивые платья и делать модные прически. Прошло не слишком много времени до того момента, когда она смогла улыбнуться. Полдня прошло без слез. Затем целый день. А затем, спустя восемнадцать месяцев после того, как она вышла замуж, Энн рассердилась. Это был настоящий припадок гнева, с вырыванием волос и скрежетом зубов. Гнев был таким же внезапным и мощным, как летний шторм. Она шипела и плевалась, она металась в ярости, выкрикивая все известные ей проклятья, она швыряла в стену все, что попадалось под руку, отчаянно мечтая о том, чтобы в этот момент перед ней появился Генри.