Такой уговор устраивал обе стороны. Павел Егорович не решал вопросы с долгами, домом, обеспечением семьи, а просто убегал от них — от долгов, от семьи. Так ему, наверно, показалось проще, удобнее. Но кто-то должен был остаться за старшего? Кому-то надлежало после отъезда главы семейства заботиться о Евгении Яковлевне, о тринадцатилетней Маше и десятилетнем Мише. Встречаться с судебными исполнителями, если бы они нагрянули в дом, объясняться с кредиторами, когда они начнут спрашивать, где должник. В ум и деловые свойства жены Павел Егорович не верил. Ее удел — плакать, стенать, молить о помощи, управляться с домашним хозяйством. Не Иван же? Неровный, то замкнутый, то взбудораженный, всегда словно чем-то напуганный или чего-то опасающийся, он сам нуждался в поддержке.
Оставался только один человек. Ему и предстояло решать все вопросы, кроме долговых обязательств отца, который в конце апреля 1876 года навсегда покинул Таганрог и тайно уехал в Москву, к старшим сыновьям. Теперь оттуда, в каждом письме следовали приказы, наставления: «Прикажи Антоше…»; — «Это Антоша должен обо всем ведать и узнавать секретно»; — «Антоша пусть сходит»; — «Пускай Антоша поищет»; — «Антоша отнесет». Отец возложил на среднего сына ответственность не только за брошенное хозяйство, но и за судьбу матери: «Антоша, береги Мамашу, если что случится, ты будешь отвечать…»
В первых посланиях к оставшимся в Таганроге детям отец семейства еще пытался сохранить роль учителя: «Читайте нравственные книги, не увлекайтесь пустяшными, развращающими книгами, не забивайте свои головы навозом, мусором и всякой дрянью. Читайте истории великих деятелей и держитесь духовно-нравственных книг». Однако наставничество уже вытеснялось хозяйственными распоряжениями жене и сыну Антону: спасти имущество от описи, а для этого спрятать его у родных; получить мелкие суммы с должников; найти жильцов, а может быть, и покупателей на дом, но лишь за определенную цену.
На что жить? И тут следовало указание: на деньги от продажи имущества и от уроков, которые сын Антон должен найти как можно скорее и как можно больше и подороже. Евгения Яковлевна уже не роптала, а настоятельно просила мужа: «Бери нас скорей, а то так можно скоро с ума сойти <…> ума не приложу что делать».
Летом 1876 года последовал приказ: «Антоша, постарайся занять денег и мамашу отправить в Москву Дай расписку. <…> Выплатим. Дома хозяйствуй. Пойдешь, запирай. Двум расходу тебе никакого. Добро одному». Выходило так, что остававшиеся в Таганроге сыновья, Антон и Иван, осчастливлены отцом, берущим на себя семейную обузу: жену и младших детей. И следует сочувствовать не им, а ему, помогать изо всех сил, пока он не отыщет в Москве службу, соответствовавшую его летам, заслугам и представлению о себе. Но такого места не находилось, поэтому главное в письмах Павла Егоровича сыну Антону: