Но пока еще Павел Егорович рассчитывал на себя, изживал последние иллюзии, что его коммерческая и общественная репутация держится, что кредиторы не подадут векселя к взысканию, что всё обойдется. В редкие минуты мечтательного забвения он благодушествовал, как, например, в сентябрьском письме Александру: «Мы видели, что дети все у нас понятливы в науках, есть толк и способность, вот после вас, Антоша хорош на литературу, Ваня на ремесло, Маша на музыку весьма понятлива, я прихожу в восторг, как она стала скоро ноты разбирать, умиляются ее игрою. <…> Миша, вы его не узнаете, острый мальчик, получает 4 и 5-ть».
Отец семейства полагался на милость Божию («Бог все исполнит по Вашему желанию. <…> Только благодарите его каждый час, молитесь каждый день и просите его. Он все вам даст»). Уповал на благодетелей, которые должны помогать бедствующим, и потому послал сыновьям письмо от И. И. Лободы к знакомому московскому богачу с просьбой оказать вспомоществование бедным студентам. Александр отказался, Николай пошел. Через прислугу ему передали 15 рублей. Впредь от таких походов он зарекся.
* * *
В новый, 1876 год семья Чеховых вступила с тревогой.
Дела у многих жителей пошатнулись из-за неурожая и общего экономического спада. Таганрог терял былое торговое значение. У Павла Егоровича всё складывалось хуже некуда. В феврале, в письме Александру, он наконец обрисовал положение: «Торгуем очень скверно, в Городе окончательно нет делов, хоть бы нам поскорее выбраться из этого оставленного Богом Таганрога. <…> Со временем ты должен подумать о нас и о братьях <…> денег нет, пришли в крайнее положение, что с нами будет Бог весть. <…> Что я буду делать? Смелости у меня нет. Чем другим заняться? Я не знаю никакого ремесла. Одно бесславие о несостоятельности приводит в отчаяние. Дом возьмут, движимость продадут за долги, которых на мне состоит 8000 р. <…> Пиши, мы всю жизнь положили за вас. Доброжелательный твой отец П. Чехов».
Растерянность главы семейства проявлялась даже в многочисленных ошибках, с какими изложено это признание. Весной 1876 года подрядчик Миронов опротестовал вексель Павла Егоровича на 1000 рублей и подал к взысканию в Коммерческий суд. Подходил срок выплаты по другим векселям. Бывшему купцу грозила долговая тюрьма, в просторечии «яма». Несостоятельных должников, мужчин не старше 70 лет, сажали в эту тюрьму до тех пор, пока они не вносили долг.
Что делать? Оставаться в Таганроге? Это означало бы, покоряясь судьбе, ждать, когда дом пойдет с молотка, оказаться со всеми чадами и домочадцами на улице, забирать детей из гимназии и прозябать в полной нищете и позоре. Для бывшего члена торговой депутации, бывшего регента, человека с серебряной медалью на Станиславской ленте подобное было неприемлемо. Вероятно, Павел Егорович воспользовался советом своего жильца Селиванова, служившего в Коммерческом суде. Он, видимо, предложил некую сделку: куплю-продажу заложенного дома за небольшую сумму, а потом-де он продаст дом, как можно выгоднее, и отдаст разницу. И потому, мол, владельцу дома лучше исчезнуть из города.