— Нет, спасибо. Я падаю из лодок. Разве ты забыла?
— Так это же было каноэ!
— Какая разница?
— Тогда тебе и правда не стоит со мной плыть.
— Хорошо, не поплыву. Но ты все же поняла, что я хотела сказать? Может, тебе пора перестать жаловаться и начать кое-что ценить?
— Да, ты права. У меня было все, о чем многие только мечтают. Теперь я это поняла.
— Наконец-то.
Неожиданно Люси бледнеет и хватается за живот. Пожалуй, я говорила с ней слишком резко.
— Что с тобой? — тревожно спрашиваю я. — Поверь, я не хотела тебя обидеть.
Люси трясет головой и сгибается пополам.
— Ты здесь ни при чем. Просто закрылась еще одна дверь. Похоже, я больше не смогу есть пироги в «Делл», как раньше.
* * *
Когда Джен залезает в мою машину после школьных занятий, ее лицо искажает недовольная гримаса. Последний раз она так дулась в шесть лет, когда на ужин по случаю ее дня рождения я вместо пиццы подала фаршированные яйца с маслинами.
— Что случилось? — спрашиваю я, глядя, как Джен швыряет рюкзак на заднее сиденье и резко хлопает дверью.
— Ничего.
— У тебя был трудный день?
— Не-а.
— Тебя кто-то обидел?
— Нет.
— Ну что ж, хорошо хоть ты мне все рассказываешь, — говорю я, трогаясь с места и стараясь пристроиться к потоку сверкающих внедорожников, в которых дети после школы едут на футбол, на теннисный корт, в художественную студию или на консультацию к ортодонту. — Говорят, некоторые дочери и матери даже не могут обсудить свои проблемы. Слава Богу, мы не такие.
Джен снисходительно смотрит на меня и отворачивается к окну.
— Этан — козел, — бурчит она еле слышно.
Вот она, знаменитая родительская дилемма. Я хочу, чтобы моя дочь рассказывала мне о своих проблемах, а когда она наконец начинает это делать, меня раздражают слова, которые она для этого выбирает. Но стоит сделать ей замечание, и она больше не произнесет ни слова.
— Почему же Этан — козел? — интересуюсь я. Обычно я не употребляю таких слов, но это само срывается с языка. Наверное, мне все же знакомы несколько человек, к которым оно вполне применимо.
— Все мальчишки козлы, — убежденно заявляет дочь. — Мужчины тоже.
Теперь мне кое-что становится ясно. Джен ненавидит половину человечества. Надо постараться сделать так, чтобы объект ее ненависти сократился до нескольких избранных.
— Вы с Этаном поссорились? — осторожно спрашиваю я.
— Мы расстались, — сообщает она.
Я не хочу поднимать из-за этого переполох, но и оставлять все без внимания тоже нельзя.
— Но ведь этого следовало ожидать? Тебе всего одиннадцать лет.
— Ага, — соглашается Джен. — И вообще, не так уж интересно быть его девушкой, если тебе не разрешают ходить на свидания. Когда мы расстались, было и то веселей. Все девчонки подходили ко мне на переменке, чтобы утешить. Я плакала, а они дарили мне подарки, чтобы я успокоилась. — С этими словами Джен лезет в карман и достает оттуда батончик «Баунти», две светящиеся заколки для волос, самодельный браслет, какой-то камушек, упаковку печенья и два почти увядших одуванчика.