— Мне было очень одиноко, — слышу я свой голос. Боже! Это не те слова, которые я приготовила. Откуда они взялись? — То есть я хотела сказать совсем другое, — быстро добавляю я.
— Все в порядке. Я понимаю, — говорит он и берет мою руку.
Но он не может этого понять, потому что я и сама не понимаю ничего, кроме того, что сижу рядом с Жаком в «Балтазаре», он держит меня за руку и наши колени соприкасаются.
Наконец мы делаем заказ. Старательно жуем пережаренный и непомерно дорогой эскалоп. Смотрим друг другу в глаза — конечно же, задумчиво. Болтаем о былых временах, вспоминая только те дни, когда были безмятежно счастливы. Жак воскрешает в моей памяти круиз по Эгейскому морю, когда мы каждую ночь танцевали на палубе при полной луне. Я всегда хотела спросить, как это ему удалось сделать так, что луна была полной целую неделю. Но сейчас не самое удачное время. Не стоит поднимать этот вопрос теперь, когда мы так нежно улыбаемся друг другу и не переставая бормочем о том, как прекрасна была когда-то наша жизнь.
Сидя с Жаком за столиком в «Балтазаре», я вдруг понимаю, что зря истязала себя диетой. Для него я навсегда останусь двадцатичетырехлетней девушкой со свежим личиком. И мне чертовски нравится, что кто-то видит меня такой. Зачем мне косметолог, если у меня есть Жак? Никакая лазерная шлифовка не даст женщине того ощущения молодости, которое она испытывает, видя свое отражение в глазах старого любовника.
— Ну что, — спрашивает Жак, легонько пожимая мне пальцы и допивая капуччино, — пойдем? Я отвезу тебя домой.
На самом деле я еще не готова уйти, но расставаться все равно когда-то нужно.
— Думаю, мне лучше взять такси до вокзала, — говорю я, горько сожалея о том, что уже не живу в городе — ведь тогда вечер мог бы продлиться за счет романтической прогулки по мощеным улицам Сохо. — У меня больше нет квартиры в Нью-Йорке.
— Не волнуйся, я знаю, что ты переехала, — успокаивает меня Жак. — Я как раз собирался отвезти тебя домой.
В этом районе никто не ездит на личном автомобиле, к тому же вся улица перед «Балтазаром» пестрит предупреждениями «ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ПРИПАРКОВАТЬСЯ ЗДЕСЬ» (где еще, кроме как в Нью-Йорке, нужно платить за само право подумать о парковке?). Но Жак, как всегда, играет по собственным правилам, и, выйдя из дверей ресторана, мы тут же усаживаемся в ожидающий нас черный «мерседес».
Я даже не пытаюсь подсказать Жаку, как доехать до Пайн-Хиллз: судя по тому, на какой ноте окончился этот вечер, маршрут уже заложен в бортовой компьютер его автомобиля. CD-проигрыватель, как выясняется вскоре, тоже запрограммирован. Первой звучит медленная композиция «Ю-Ту» под названием «Прекрасный день», ее сменяет Ленни Кравиц с песней «Не могу тебя забыть», за которой следуют уже более темпераментные ранние мелодии Барри Уайта. Я сижу затаив дыхание, но нисколько не сомневаюсь в Жаке — моем Жаке, который всегда был таким благоразумным! Что бы он ни задумал, я знаю, что сегодня вечером не услышу «Изнасилуй меня» в исполнении «Нирваны».